— Промой и замени дренаж.

Открываю глаза и вижу, что девушка уже накладывает на грудь брата повязку.

— Спасибо, Вика, — снимает перчатки с рук, — С боевым нас, — невесело ухмыляется своей подчинённой, и по лицу медсестры начинают течь слёзы. Она краснеет, отворачивается в угол за водительским креслом, и я вижу только подрагивание ее плеч.

— Теперь в больницу, — Маша опускает маску на подбородок и кивает мне, — Вы можете остаться с нами. Остальные — свободны. Петрович, поехали.

— Маша… — перехватываю девушку за рукав, заглядываю в глаза и не нахожу подходящих слов, способных выразить всю степень моей благодарности. Меня потряхивает. И сейчас страшно представить, что в этой скорой помощи могла бы быть не она, — Спасибо… — выдыхаю и, не выдерживая ее внимательного взгляда, опускаю глаза.

— Пока не за что, Ярослав, — она легко пожимает мою руку холодными пальцами, — Надеюсь, что я все сделала правильно, а это покажет только рентген. Вика, достань, пожалуйста, одеяло. Пациента нужно укрыть.

Василиса

Мне кажется, что он больше никогда не вернётся в этот дом. На часах десять вечера, и я уже слишком долго жду. Уверена, что проблема жилплощади перед Ярославом не стоит. Уже не плачу. О, у меня было на это предостаточно времени. Вначале на полу прямо в прихожей, потом в душе, пока я остервенело сдирала с себя мочалкой кожу. Затем со свадебным платьем в обнимку и тоже на полу…

Теперь я просто сижу на порожках лестницы, прислонившись к стенке и гипнотизирую часы. Понятия не имею, сколько ещё придётся так просидеть. Периодами меня накрывают картинки из памяти о прошедших сутках. И больше всего меня пугает то, что все разрешилось так, как я хотела. Прям в точности. Понимала ли я, что для моего спасения будут убиты пусть не самые хорошие, но люди? Понимала. И теперь меня совершенно не смущает, что Ярослав это сделал собственными руками. Хотела возможности быть от него свободной? Хотела выбора? Вот он. Я уверена, что самостоятельно Ярослав даже не посмотрит в мою сторону ближайшее время, а о возможности объясниться речь совсем не идёт… Но я сделаю все, чтобы остаться в его жизни. Это признание мужчины над собой по абсолютному превосходству и восхищению. Это уже глубокая, почти больная по своей степени любовь.

Вздрагиваю на хлопок входной двери. И абсурдно радуюсь той малости, что спать он пришёл под одну крышу со мной.

— Яр… — зову его очень тихо, но он не обращает внимание.

Спускаюсь вниз и подхожу к нему.

— Как дела, Ярослав? Как Миша? — спрашиваю и боюсь услышать ответ, который произнесут серые бескровные губы.

— Жить будет… — он все-таки отвечает мне и, огибая, как нечто постороннее, уходит в сторону бассейна. Там есть душ. Я понимаю его логику и просто иду следом.

Он скидывает одежду на кафель возле шезлонгов, а мне нестерпимо хочется прижаться к его голому телу. Но все что я могу- это наблюдать за ним через стекло душевой кабины. Осознавая, что хуже, чем сейчас не станет, я повинуюсь чисто женскому отчаянию. Стягиваю с себя платье, белье, подхожу к душевой кабине и открываю дверцу. В нос бьет запах мужского шампуня.

Я никогда не предлагала себя мужчине, поэтому не знаю, как это делается, но неожиданно Ярослав сам ловит меня за талию и втаскивают внутрь. Вжимает спиной в стеклянную стенку, прихватывает под попу и жестко сжимает полушария, разводя их в стороны.

— Ты теперь стала смелой, или я больше не вызываю отвращения? — от его рыка у меня по спине прокатываются мурашки и отдаются острым разрядом внизу живота, — Понимаешь же зачем зашла?

Я, как заворожённая сморю в злые, но при этом сжигающие похотью глаза и киваю головой. Тянусь к губам Ярослава, но он резко разворачивает меня к себе спиной и вжимает щекой в мокрое стекло, фиксируя захватом волос. Тянет их вниз, открывая себе шею, и впивается наглым поцелуем, ставя метку. Однозначно будет синяк, но мне все равно. Сейчас мне нравятся его животные ласки. Руки Ярослава собственнически сминают мою грудь, спускаются ниже, очерчивая талию, и заставляют прогнуться вперёд. Я ощущаю твёрдый член Ярослава между своих ягодиц. Он же не собирается взять меня в попку? Головка скользит вниз по складке, и я облегченно выдыхаю, когда она прижимается ко входу в лоно.

— У тебя ровно секунда, — влажные губы Ярослава шипят в самое ухо, — Признаться, что была не со мной. Пока я не проверил.

— Яр, — меня накрывает паникой. Потому что я не знаю, как это можно понять, — Я клянусь тебе… — но договорить не успеваю. Рука Ярослава зажимает мой рот, а член с напором вдавливается внутрь. Это немного больно, но при этом так остро, так пошло, что отзывается во мне только желанием пустить своего мужчину в себя как можно глубже. Толчки становятся сразу жёсткими, нежная кожа щиплет от воды. Я понимаю, что Ярослав не хочет давать мне нежностей и эмоций, но выходит наоборот. В его жесткости так много чувств. Болючих, по-мужски глубоких. Да даже просто сам факт того, сейчас он со мной, а не с другой женщиной уже говорит о многом. Поцелуи, смешанные с укусами, сыпятся на шею и плечи. Ярослав тянет меня на себя, прижимает к груди, и теперь входит до упора. Рвано дышим. Сознание уплывает в синхронности движений и в моем полном подчинении мужской воле. Его руки не ласкают, они терзают мое тело, а оно совершенно предательски на это отзывается горячей предоргазменной эйфорией.

— Яр… - неконтролируемо срывается с моих губ стон, и в ответ я слышу сдавленный мужской.

Ярослав ускоряется. Мне приходится наклониться вперёд и упереться ладошками в стекло, потому что колени подгибаются. Нас обоих накрывает безумным состоянием, когда границы приличия начинают стираться, и становятся реальными самые наглые желания. Его руки кружат по моей попке. Одна проскальзывает между ног. Два пальца прижимаются к члену и входят в меня вместе с ним.

— Оооо! — я мотаю головой и начинаю задыхаться от острого ощущения растяжения, — Дааа! — падаю грудью на стенку кабины и трусь об нее сосками, но Ярослав убирает пальцы и возвращает их на мою попу. Кружит вокруг чувствительной дырочки, размазывая смазку, а меня начинает трясти от предвкушения этой пошлости.

— Ммм, — с губ срывается громкий стон, и я закусываю губу.

— Кричи, девочка, — грудной голос Ярослава сметает остатки моей гордости, — Громче.

— Яррр, — я чувствую, как он осторожно входит в мою попку пальцем. Нервные окончания по всему телу реагируют ознобом на абсолютную наполненность. Удовольствие рождается где-то в затылке, разбегается бешеным пульсом по венам, глушит уши. Его сменяют накатывающие, сладкие, затяжные судороги оргазма.

Я падаю всем весом на стекло. Но Ярослав дёргает меня за волосы, отрезвляя болью и не давая мне опомниться, разворачивает к себе лицом.

— На колени, — силой давит на плечи, и я падаю к его ногам.

Ярослав подхватывает мой подбородок, заставляет поднять лицо и посмотреть себе в глаза.

Это гипноз, эндорфиновый экстаз под которым я снова готова на все. Большой палец мужчины проходится по моей нижней губе, и я послушно открываю рот.