Мы с «бабушкой» заняли небольшой диванчик у окна, стараясь не привлекать особо внимания. К нам подходили знакомые по прошлому суаре и интересовались нашими впечатлениями о столице. Хотя основной темой разговоров вокруг была театральная жизнь.

– Вы слышали, сама мадемуазель George[112] завидует темпераменту госпожи Семёновой.

– Ну что вы, это всё сплетни завистников, она сама эффектна на сцене.

– Просто император охладел к француженке, хотя та и поселилась на Каменном острове, дабы быть к нему поближе…

– Не может быть, Мария Антоновна[113] никогда не допустит подобного.

– Конечно, ведь эта George была любовницей Бонапарта!

– Я слышала, что она просто шпионка…

– Бедный Александр Христофорович[114]. Ведь, он так любил эту бесстыдницу.

– Ой, и не говорите. Ходят слухи, что она жила в его доме на правах супруги!

Великосветские сплетники продолжали обсуждение чужой личной жизни даже во время декламации.

Прочтение мне понравилось. Екатерина Семёновна была необыкновенно красива. Черты её лица поражали классической правильностью, профиль напоминал античные портретные барельефы. Контральто голоса выдавал разнообразные эмоции… благородство одушевлённых переживаний и порывы истинного вдохновенья.

В субботу, девятнадцатого октября мы были приглашены на открытие Царскосельского Лицея. Планировалось, что с утра уже отправимся домой, и по пути, заедем на торжественное мероприятие, как раз к самому интересному, пропустив только молебен, ведь там должен был присутствовать сам император с супругой и матерью.

Но… как оказалось, у Екатерины Петровны не были ещё куплены все гостинцы и подарки, которые она планировала привезти из столицы. В спешном порядке пришлось опять наведываться в Гостиный Двор. К счастью, после наших прогулок «бабушка» записала приглянувшиеся ей вещи, так что мы не тратили время на пустое изучение товара, а наведывались сразу в нужные лавки.

В это время Павел Матвеевич отправился договариваться о возможности присоединиться к какому-нибудь «поезду», идущему в нашу сторону. Как выяснилось, две повозки выдвигались только в понедельник.

В воскресенье к нам за прощальным обедом присоединился Василий Львович. От него было получено приглашение запросто бывать у него в Москве или в Болдино, где ему принадлежало часть имения.

Весьма неожиданно господин Рубановский попросил у «бабушки» разрешения преподнести мне «полезный» подарок. На что Екатерина Петровна немного напряжённо согласилась, вспоминая, что один такой «полезный» уже лежал у меня в сундуке.

Но Павел Матвеевич удивил вновь, выложив на стол небольшой чемоданчик и раскрыл его. Это оказался «полевой» набор хирурга, содержащий в себе все необходимые инструменты. «Бабушка» шокировано вздрогнула, а Василий Львович заливисто рассмеялся, сказав, что ещё не видел, чтобы подобное дарили барышням.

Мне чемоданчик понравился. Поэтому я выражала благодарность вполне естественно и от чистого сердца, о чём и сказала.

Как оказалось, на этом неожиданности не закончились…

В понедельник, выехав из столицы и пройдя всю бумажную волокиту с подорожными на рогатке, мы наконец отправились в обратный путь. Уже в дормезе, господин Рубановский протянул мне маленький кожаный клатч. Ничего не подозревая, открыла его и вынула небольшой револьвер. Я не верила своим глазам, в моей руке был «Кольт». Но… ведь его ещё не изобрели!

– Откуда? – только и смогла спросить я, понимая, что никакие вопросы задавать в присутствии Екатерины Петровны просто нельзя.

– Я тут, намедни, свёл знакомство с одним умельцем из мастеровых. Мне кажется, и блоху подковать сможет, если сподобится. Ему и заказал. Нарисовал пару идей… Хорошо он успел за то время, пока мы в городе были.

– Вы опять преподносите моей внучке оружие, Павел Матвеевич? Я ещё от последнего вашего «подарка» не пришла в себя.

– Ну… это как бы не совсем новый подарок… это замена предыдущему. И если баронесса не захочет его себе оставить…

– О-нет, мне этот, очень нравится! – быстренько произнесла я, пряча «игрушку».

– Что за модное веяние… то оружие… то ножи… – тихо ворчала «бабушка», – чем плохи старые проверенные временем методы?

– Угу, а чего мне стоило отыскать этот «набор маньяка» – добавил он очень тихо.

– Что вы сказали, Павел Матвеевич? Не расслышала, – спросила она приподняв бровь.

– Говорю, что подаренный мною набор инструментов весьма популярен у врачей. Его удобно брать в дорогу. Ведь как я понял, мадмуазель Луиза не собирается прекращать «пользовать» крестьян. Я прав?

– Совершенно верно. Я собираюсь продолжить принимать деревенских.

– Но милая… тебя же направили в Могилёв! Я вот думаю, надо по приезду посмотреть, что можно арендовать для проживания в городе, – сразу вскинулась Екатерина Петровна, – хотя пока мы доедем и ноябрь начнётся… боюсь ничего приличного уже не останется.

– Ну что вы, Екатерина Петровна, мы же не Петербург, чтобы после отъезда с летних дач исчезали квартиры в наём.

– Не скажите, Павел Матвеевич, не скажите. Хоть и не столица, а всё-таки город губернский. Поболее двадцати тысяч проживает.

Подъезжая к Великим Лукам, случилась неожиданная остановка. У одной из пристроившейся к нашему «поезду» карет сломалось колесо. Мы с Павлом Матвеевичем перебрались на лошадей, чтобы предложить место в нашем дормезе пожилой женщине с двумя маленькими мальчиками, чей транспорт пострадал. Колонна собиралась проследовать на ближайшую почтовую станцию, оставив карету прямо на тракте. Если её не смогут починить сами извозчики, то на помощь им будут посланы люди из яма.

До трактира при станции добрались буквально через полчаса неспешной езды. Попутчицей нашей оказалась Евдокия Александровна Исупова, супруга вице-губернатора Могилёва. Она с сыном Петром и внуками как раз возвращались обратно.

Мы успели только неспешно приступить к обеду, когда вбежал запыхавшийся малец. Окинув горящим взором зал, он бросился в ноги к Евдокии Александровне. Я так ничего не смогла понять из его причитаний кроме повторяющегося «убился».