Ее прямота, столь ей свойственная, в этот раз привела его в замешательство.

— Тогда давай сперва я скажу? Я уже подобрал слова.

Ее голова вяло качнулась из стороны в сторону.

— Я сейчас не могу, полно работы.

— Работа подождет.

— Нет.

— Черт побери, Лекса, хватит говорить со мной как с очередным недовольным посетителем!

Она тяжело сглотнула и наконец посмотрела ему в глаза. Ноа уже так долго ее не касался, так непривычно долго. Стремительно преодолев разделяющее их расстояние, он взял ее лицо в ладони.

— Поговори со мной.

— Я во всем виновата, прости меня.

— Ты ни в чем не виновата!

— Зря я тебя поцеловала.

В голове зазвенел сигнал тревоги. Он уронил руки и отступил. Она избегала его взгляда.

— Ты правильно сделал, что остановился. Это было ошибкой.

Нет! Вовсе нет! Это был самый важный момент в его жизни. Ноа не успел высказаться, поскольку она нанесла ему очередной удар:

— Я была совершенно подавлена и воспользовалась тобой.

— Ты воспользовалась мной?! — как попугай повторил нелепые слова Ноа.

Алексис коротко кивнула, прикусив губу. Он покачал головой.

— Я остановился, потому что хотел обсудить происходящее.

— И я этому рада, поскольку, очевидно, мы совершали ошибку.

Ноа подавил отчаянный стон.

— Прошу, перестань так говорить!

— Но ты явно жалеешь о произошедшем и…

— Я не жалею!

— Мне нужно время.

Он часто заморгал. Разум понимал сказанное, однако сердце отказывалось признавать.

— Что… В каком смысле?

— Я не могу нормально думать, и в таком состоянии сложно принять правильное решение, очевидно… — на этом слове Ноа ощетинился. — И мне кажется, лучше нам просто…

— Нет. О чем бы ты там сейчас ни думала, ты неправа. Не лучше.

— Мне нужно время, чтобы прийти в себя и разобраться с некоторыми проблемами.

Господи! Ноа казалось, будто она медленно отдаляется от него на корабле, тогда как он стоит на причале. Голос его не слушался, и он прочистил горло.

— Сколько? Сколько времени?

— Примерно до выходных. Мы можем поговорить после девичника.

— До выходных, — повторил он пустым, безжизненным голосом — таким же, как он сам. Уже год они ни дня не проводили без того, чтобы не увидеться или хотя бы не созвониться. У него задрожали колени, и пришлось опереться на столешницу за спиной.

— Алексис, прошу, объясни.

По ее нежной щеке прокатилась слезинка; сердце болезненно заныло.

— Мне просто нужно время.

Она стиснула руки вокруг талии и, взглянув на него последний раз, ушла в зал. Ноа оставалось только беспомощно глядеть ей вслед.

Из подсобки выбрался Пирожок и зашипел.

— Ага, и ты иди к черту, — пробурчал Ноа. Проведя ладонями по лицу, он направился к заднему выходу, однако резко замер и вернулся. Вновь остановился и повернул назад. Затем метнулся туда и обратно еще пару раз, сражаясь с желанием найти Алексис и продолжить разговор. В конце концов, отчаянно застонав и раздосадованно взмахнув руками, он вылетел на аллею и забрался в машину. Просидев там минут пять, завел мотор и отъехал. Руки чесались что-нибудь ударить.

Хотя нет, кого-нибудь.

И он даже знал, кого именно.

Машина стремительно ворвалась на парковку «Темпла» и резко затормозила. Ноа схватил книгу с пола, куда она улетела во время одного из виражей, и выскочил из салона, громко хлопнув дверцей, — собственно, зачем сдерживаться? Тем более это оказалось на редкость приятно и настраивало на дальнейшее представление.

Как и следовало ожидать, задняя дверь была заперта, поэтому Ноа принялся барабанить по ней кулаком, пока не щелкнул замок и не выглянула работница.

Ноа стремительно ворвался внутрь.

— Эй! — возмутилась женщина и кинулась за ним следом.

Он миновал темный коридор, ведущий к кабинетам. Тут ему навстречу вышла Соня и резко остановилась.

— Ого, что с тобой такое?

— Где он? — прорычал Ноа.

— Чего?

— Мак, где он?

— У себя, а что?

Ноа пронесся мимо нее. Когда он завернул за угол, Мак как раз выходил из своего кабинета. При виде нежданного гостя он остановился и, как обычно, по-дурацки улыбнулся до ушей.

— Привет, дружище! Ты вроде говорил, что не сможешь сегодня пойти с нами.

— Я здесь не из-за гребаной дегустации.

Ноа зашвырнул в друга книгой, которая ударила его в грудь и шлепнулась на пол. Мак медленно опустил голову, посмотрел на книгу и, вновь подняв взгляд на Ноа, вскинул бровь.

— Что, не понравилась?

Насмешка в его голосе превратила злость Ноа в пышущую ярость.

— Пошел ты на хер! Вместе со своими дебильными романчиками и дурацким клубом!

Мак наклонился и подобрал книгу с разорванным корешком и мятыми страницами.

— Приятель, ты ее испортил.

— Ой, да ты что? А ты испортил наши с Алексис отношения!

Брови Мака сошлись на переносице.

— О чем вообще речь?

— А ты прям не догадываешься?

Мак подался вперед.

— Что ты наделал?

Ноа резко развернулся. Пора отсюда сваливать.

— Стой! — позвал его Мак. — Погоди же!

— Да пошел ты!

Мак рванул вперед и преградил ему путь, раскинув руки. Ноа остановился и стиснул кулаки, готовясь к драке.

— С дороги! — прорычал он.

— Да обожди минуту! Раз ты сюда пришел, тебе, очевидно, нужна помощь, хоть ты и не готов это признать.

Возможно, Мак был прав или просто Ноа был мазохистом, однако он подчинился.

Двадцать минут спустя он уже мчался по трассе, зажатый между Колтоном и Русским на заднем сиденье внедорожника Мака. Спереди на него разочарованно оглянулся Малколм. И когда Ноа уже был готов опустошить желудок на колени Русского, ибо навыки вождения Мака оставляли желать лучшего, внедорожник припарковался перед простым коричневым зданием с полосатым козырьком и вывеской: «Банкетный сервис „Опунция“».

Русский открыл дверцу и чуть ли не вывалился наружу.

— Идем, Ноа. Вкусно покушаешь и расскажешь, почему так налажал.