Пилот не ответил.

— И как же теперь, скажи мне на милость, такое могло произойти? Я ведь просил тебя…

— Я тоже не Шива многорукий, Альбатрос, — вскинулся Пилот. — На все не хватает времени. И потом… Какое нам, в конце концов, дело до того, что там творится в Новоречинске? Насколько я помню, срок у Кулагина истекает, мы сделаем ему предъяву и спросим по всей строгости неписаного закона. Он сам так и предлагал, кстати. Так в чем проблема?

Шейх усмехнулся. Почувствовав, что сейчас может вспыхнуть нешуточный скандал, грозящий непоправимыми последствиями, Альбатрос поспешил вмешаться. Поднявшись из-за стола, он приблизился к Пилоту и остановился справа от него.

— Если бы все было так просто, брат. Но ты ручался за этого человека. А он, вполне может быть, оказался крысой!..

Пилот нервно дернулся, но тут же взял себя в руки. Ответом Альбатросу вновь было гробовое молчание.

— Да-да, — продолжил он. — Ты ручался за него, Пилот. И ты, и Республиканец, и Увар… Дело может обернуться очень серьезно. Если бы этот вопрос решал только я… Но я не обладаю абсолютной властью, брат. По вине Кулагина может полететь очень много голов. В том числе и наших, — Альбатрос повел рукой вокруг, показывая, что он имеет в виду и самого себя, и Пилота, и Шейха. — Если мы не хотим допустить необратимости последствий, надо действовать. Сейчас.

— Хорошо, — Пилот согласно кивнул. — И что ты предлагаешь?

— Я предлагаю для начала разобраться с ситуацией в целом, — ответил Альбатрос. — Прояснить некоторые туманные моменты, так сказать. Но прояснять их нужно на месте. А значит, кто-то из нас должен отправиться в Новоречинск. Желательно инкогнито. Так, чтобы до поры до времени об этом не узнал ни Кулагин, ни кто-либо другой из его ближайшего окружения.

— И я так полагаю, — Пилот задумчиво потер пальцами подбородок, — что ты хочешь, чтобы этим кем-то был я.

— Ты правильно полагаешь. Кто лучше тебя сможет справиться с этим делом? Ты сам родом из Новоречинска, тебе и карты в руки…

— Так меня там каждая собака знает, — попытался привести контраргументы Пилот, но Альбатрос только махнул рукой.

— Ну-ну! Ты девочку-то только из себя не строй, Коля. Я ни за что не поверю, что в Новоречинске у тебя нет никого, кто бы не имел контакта с Кулагиным. Наверняка такие люди найдутся. Старые друзья, не связанные с криминалом, девушки… Но имей в виду, брат. На все про все у тебя максимум два-три дня. Без учета дороги, конечно. Если что-нибудь накопаешь, что могло бы свидетельствовать о нечистой игре Кулагина, мы должны бросить ему предъяву хотя бы за неделю до истечения срока.

— Ясно, — хмыкнул Пилот. — Выбора, я так понимаю, у меня нет?

— Ты сам себя лишил выбора, когда стал тянуть за Кулагина мазу, — напомнил Шейх, не сумевший удержаться от того, чтобы не подключиться к разговору.

— Не я один за него тянул, — огрызнулся Пилот.

— Ну все, все! — снова вмешался Альбатрос. — Сейчас не время для споров, ребята. Как я уже сказал, если что, отвечать нам придется всем вместе. Одно дело делаем, в конце концов. На перья нас, конечно, не поднимут, но вот короны могут послетать со многих.

— Я все понял. — Герасимов поднялся с кресла и, уже ни с кем не прощаясь за руку, направился к выходу. — Постараюсь оправдать оказанное мне доверие.

С этими словами он вышел из кабинета.

— Вот сука, — буркнул себе под нос Шейх.

Альбатрос никак не отреагировал на его слова. Спокойно вернувшись к столу, он вновь, как и перед приходом Шейха, раскрыл металлическую дверцу сейфа. Затем, подхватив с пола дипломат Пилота, Альбатрос стал методично перекладывать пачки денег в стальное чрево. Шейх молча наблюдал за его действиями. Он знал, что Альбатрос нервничает не меньше, чем он сам, но старается при этом держаться. Таким хладнокровием Шейх не располагал. Угроза, которая может нависнуть над всеми ними из-за ситуации в Новоречинске и о чем сам только что говорил Альбатрос, была вполне реальной. Шейх хорошо знал законы воровского мира, потому как он сам жил по ним на протяжении последних тридцати лет.

— А чего ты не ешь ничего, Леня? Мне кажется, или ты, в натуре, закис? — Вершинский наблюдал, как Кулагин нервно тушит очередную недокуренную сигарету.

Все донышко пепельницы перед ним уже было усыпано измятыми окурками.

Анатолий сделал знак таперу. Тот тут же прекратил играть.

— Ну, ты! Давай, повеселей чего-нибудь, Витек! Не видишь, у нас друг подыхает от твоей музыки! — крикнул Вершинский.

Музыкант, готовый к любой выходке завсегдатаев VIP-зала ресторана, понимающе кивнул. Он заиграл мажорные блатные мелодии. На лице Кулагина появилось подобие улыбки. Однако вступать в диалог с другом ему все равно не хотелось. Еще больше ему не хотелось и думать об истинных причинах собственной депрессии. Он пододвинул к себе тарелку с нетронутым до сих пор мясным салатом.

— Ромик, а ты не знаешь, что случилось с ним? Может, у него с кралей проблемы, а? — не унимался Анатолий. — Так это мы поможем, если что, а? Он пусть не ест! Зачем ему теперь? Только продукты переводить. А вот мы должны как следует заправиться! Несправедливо получается. Она его отшила, а мы отдувайся за нее… Смотри на этого полудохлого индюка!

— Чего ты пристал к нему? Думаешь, ты запоешь, когда тебя баба пошлет? — Лебедев охотно подхватил иронические интонации Вершинского.

— Да сожри ты чего-нибудь хотя бы! А то на тебя посмотришь и сдохнешь! Вон, тебе аперитивчик принесли.

— Отвали! — прорычал Кулагин до того, как официантка успела поставить перед друзьями бутылку отменного виски.

Леонид собственноручно взялся откупорить виски. Разлив напиток по рюмкам, он, не дожидаясь товарищей, опрокинул в рот виски. На душе стало немного легче.

— Срок, Толян! Срок! — наконец проговорил Кулагин.

— Какой срок? — не понял Вершинский. — Ты о чем?

Леонид решительно придвинул к себе тарелку. Он отправил в рот несколько ложек салата, поднял голову вверх и впервые за весь вечер увидел глаза друзей. На их безмятежных лицах не было ни единого облачка печали.

— Ты помнишь, о чем мы говорили на сходке полгода назад? Тридцать процентов в общак и полгода на все! Испытательный срок, считай, истек. Осталось всего две недели! Я не уложился во время…

— А, вот ты о чем!.. — усмехнулся Вершинский. — А я-то думал, у тебя правда что-то серьезное.

Разговор прервала официантка. Она собрала со стола грязную посуду, освобождая место для какой-то очередной закуски. Вершинский перешел к горячему.

— Так это ты из-за этого так паришься? Из-за какого-то долбаного срока с таким хреновым настроением ходишь?

— Этого достаточно, чтобы меня через неделю не стало! Но дело даже не в этом. Я не успел, Толян. Теперь это совершенно ясно. Они не будут дожидаться, смогу ли я выполнить данные обещания…