— Мне не нужно твое раскаяние. Я хочу жить без тебя, вне твоего мира, который я никогда не принимала и не приму. Я для тебя не человек, всего лишь кукла. Так нельзя, Толя. Отпусти меня, дай жить спокойно.

— Ты же знаешь, я не могу, Птичка, — он говорит тихо, а я слышу истошный крик.

Смотрю на своего мужа и понимаю, он никогда меня не отпустит, пока я дышу, я буду его любимой Птичкой в золотой клетке. До него невозможно достучаться, любые слова осыпаются прахом.

— Ну почему, почему ты так меня ненавидишь? Что, что я сделала тебе, за что ты меня так наказываешь?

— Я всего лишь люблю тебя.

— Так не любят.

— Мы едем домой. Вопрос закрыт.

Где-то за дверью слышен шум, голоса что-то приказывают. Дверь с силой распахивается, люди в масках врываются в помещение.

— Всем лежать, руки за голову. Работает ОМОН.

Словно ожившие картинки из прошлого, я послушно опускаюсь лицом в пол, закидывая за голову руки. Толя нехотя, но делает то же самое. Больше шума, больше людей, голоса, приказы. Мне не страшно, мне уже ничего не страшно.

— Вывести всех из помещения.

Меня поднимают, заламывая руки за спину, и выводят вслед за Толей, его ведут двое по длинному коридору к лифту. Но мои конвоиры сворачивают резко вправо, уводя в другом направлении.

— Куда вы меня ведете?

Но мне никто не отвечал, люди в масках были молчаливы, лишь спустившись на несколько этажей ниже по лестнице, меня ввели в кабинет, где сидели Егор и Глеб.

— Наконец-то, Вера. Я думал, ОМОН никогда не приедет.

Меня прижимают сильные руки, Егор быстро осматривает мое лицо, фигуру, замечает кровь на платье и волосах.

— Он тебя ударил? Ты вся в крови.

— Это не моя кровь. Толя, он там бил кулаком в стекло.

— Что он тебе сказал? О чем вы говорили?

Не хотелось отвечать ни на какие вопросы, не хотелось давать надежду, мы все равно обречены. Что я могу сказать Егору?

— Почему ОМОН? Кто его вызвал?

— Глеб, это он постарался. Надо было как-то выводить тебя оттуда. Мы отвлекли Бессонова на несколько часов.

— А что потом?

— Сейчас мы уедем, далеко, он не найдет тебя. Я увезу и не отдам тебя ему. Ты мне веришь?

Егор прижимал меня к себе, снова до боли сильные руки сжимали мои плечи.

— Егор, это бесполезно, разве ты ещё не понял?

— Почему ты не хочешь бороться?

— Я боролась, я бегала почти два года. Жила в постоянном страхе. Ты хочешь, чтобы все продолжалось? Я устала.

— Но я буду с тобой, ты будешь не одна.

— Ты бросишь все и будешь охранять меня? Одна клетка сменится другой. Я не хочу для тебя такой жизни. Не хочу волноваться о тебе каждую минуту. Не хочу думать о том, что ты можешь не вернуться.

— Вера, пойми, это временно. Мы разберёмся и разгребем все это дерьмо. Я найду доводы и методы, как все решить.

— С Бесом надо бороться его методами, я так не умею и не смогу.

— Зато я смогу.

Глава 37

Вера

Два огромных внедорожника неслись по обледеневшей трассе. Справа и слева были бескрайние снежные поля, лишь вдали виднелся черный лес. Колеса вырывали клочья снега, дворники работали, расчищая обзор.

Я не знаю, куда меня везли, но Егор сказал, там безопасно и меня не найдут. Он такой наивный иногда, но я не стала его переубеждать, если мужчине хочется спасти женщину, пусть спасает, на то он и мужчина.

Ехали только я и двое парней со мной в машине, столько же в другой. Тихо играла музыка, трещала рация, парни о чем-то переговаривались. Егор остался в городе уладить какие-то дела, но перед отъездом все-таки надел на меня тёплую шубу. Если ему так спокойней, то пусть будет шуба.

Обещал приехать, как все уладится. Что все? И как это, все уладить — я не представляла. Пусть еще хоть несколько дней, хоть несколько часов продлится моя свобода. Но я бы все на свете отдала, лишь бы Егор не лез в это дерьмо. Пусть бы он жил своей жизнью и не знал никогда такого человека, как Толя Бес. Но тут пришла я, и все у молодого, успешного, сильного мужчины пошло, мягко говоря, не очень.

Судьба или случайность? Вся моя судьба — это сплошной несчастный случай. Случайно родилась, случайно по глупости вышла замуж, случайно оказалась не в то время и не в том месте. Я заставляла себя не думать о том, как сложилась бы моя жизнь, не пойди я в тот ресторан, не потеряй ребенка. Заставляла себя не представлять, какой бы он был.

От слез печёт глаза, опускаю веки, думаю о Егоре. Предоставляю его улыбку, его глаза, что так жадно смотрят на мои губы. Тут же машинально трогаю их пальцами. Его поцелуи такие разные, в них нежность, страсть, голод, забота. Как много в нем всего. Не жалею ни одну минуту, что была с ним. Как бы ни сложилось дальше, но я благодарна судьбе, первый раз в жизни благодарна, что я встретила этого мужчину.

Едем долго, наверное, часа три уже. Пейзаж за окном то сменяется лесом, то захудалыми придорожными кафешками и заправками. Опускаются сумерки, за ними темнота, даже не видно звезд и луны. Только фары режут дорогу.

— Парни, у нас проблемы, — в рации раздался голос впереди идущей машины.

— Что там?

— Впереди мало что видно, но очень плохая дорога. Надо сбавить скорость.

— Скорость не сбавлять.

Пытаюсь вглядеться, снег хлещет по лобовому, впереди на приличном расстоянии видна наша машина, смотрю на спидометр, летим почти сто двадцать километров.

— Впереди перекрыта дорога. Парни, вы слышите. Черт.

Видим, как машина делает резкий поворот, пытаясь уйти от столкновения с чем-то. Её нещадно крутит на дороге, вот-вот выбросит в кювет. Мы сбавляем скорость, но нас тоже заносит, водитель выкручивает руль в другую сторону. Наконец замираем на месте.

— Что у вас? — это кричит в рацию мой водитель. Он уже хочет открыть дверь и выйти посмотреть, но я останавливаю его, прикасаясь к плечу.

— Не ходи.

Салон автомобиля накрывает тишина, рация молчит, дворики скребут стекло. Отчетливо слышим два выстрела. Я вздрагиваю, зажимаю рот