После этого оба отвернулись и ушли.

В продолжение этой истории Кривоклык предложила уговор: если четверо путешественников освободят ее, она отведет их к Дрелле и будет драться за ее свободу вместе с ними.

Макасе, как обычно, совсем не хотелось принимать помощь от кого бы то ни было, а уж тем более – от той, что похитила Дреллу. Поначалу девушка склонялась к тому, чтоб положиться на чутье Клока, а Кривоклык оставить гнить в клетке.

Но Клок отрицательно покачал головой.

– Клок больше не чует ничего, кроме смерти.

– Так следуй на запах смерти!

– Запах смерти везде. Со всех сторон.

– Это Черношип, – сказала Кривоклык. – Он отрыгивает смертью. Портит воздух смертью. Смертью для всех. Повсюду.

Пришлось Араму высказать очевидную, но все же необходимую истину:

– Макаса, ты только посмотри, что они с ней сделали. Мне тоже не хочется доверять ей, слово даю! Но без нее нам не обойтись. К тому же, похитителям Дреллы она совсем не друг.

– Она и есть похитительница Дреллы, – шепотом (чтоб не сорваться на крик) ответила Макаса.

– Тогда «новым похитителям Дреллы».

Клок проскользнул обратно ко входу в купол и позаимствовал у спящих часовых два боевых топора. Затем они с Макасой взялись за дело и начали освобождать Кривоклык. Обрубки терновых веток брызнули во все стороны, снова и снова жаля свинобразку. Но Макасу это ничуть не волновало – наоборот, она мрачно улыбнулась от удовольствия.

– Мы уже видели похожие колючки, – сказал Арамар. – В Забытом Городе.

– Да, – не поднимая головы, ответила Кривоклык. – Гордок, король огров, заплатил Чугаре за сооружение тернового купола над детенышами виверны. И я там была – разведчиком в ее почетном карауле.

– А чем Гордок заплатил ей? – спросил Арам.

Заподозрив, что платой мог быть осколок кристалла, он вытащил из-под рубашки отцовский компас и прикрыл сияющую стрелку ладонью. Стрелка все так же указывала на юго-восток, в сторону следующего осколка кристалла (а также в сторону Прибамбасска), но ее сияние сделалось слабее. Кристаллов поблизости не было.

– Рабами для Камер Обреченных, – ответила Кривоклык. – Для Зала Призыва. И, в конце концов, для Груды Костей.

К этому времени Макаса с Клоком успели прорубить терновую клетку. Дыра была маловата для Кривоклык, и Араму подумалось, что Макаса это прекрасно видит. Но он промолчал – только задумался, отчего не может заставить себя смягчить гнев Макасы. И лишь сейчас осознал, что зол на Кривоклык куда сильнее, чем думал.

Видя что путь на волю вряд ли станет шире, Кривоклык начала выбираться из своей тесной тюрьмы. Колючки впились ей в бока, раздирая кожу, но не прошло и минуты, как она оказалась на свободе, поднялась на ноги и протянула руку к одному из топоров.

Но Макаса покачала головой.

– Оружие получишь, когда доберемся до общего врага, – сказала она. – А до тех пор – обойдешься.

Кривоклык метнула в нее злой взгляд, но кивнула и двинулась вперед. Один из топоров Макаса оставила при себе. Клок закинул свой новый топор на плечо, а на другое плечо – дубину. Оба тронулись за свинобразкой, держась вплотную к ней. За ними пошли Арам с обнаженной саблей и Мурчаль с крохотным копьецом наперевес.

Действительно, Кривоклык знала коридоры купола, как собственный пятачок. Арам был твердо уверен, что безнадежно сбился бы с пути уже через пять секунд, и с Макасой, судя по выражению на ее лице, дела обстояли немногим лучше. Правду сказать, вся разница в выражении их лиц состояла только в том, что на лице Арама отражалась неохотная радость оттого, что Кривоклык с ними, а на лице сестры – досада, вызванная тем, что от Кривоклык зависел успех их предприятия.

Спустя десять минут все пятеро остановились перед развилкой: Кривоклык, собравшаяся было свернуть налево, вдруг заколебалась.

– Здесь самый быстрый путь к Груде Костей, – сказала она.

Макаса яростно взглянула на свинобразку:

– Но?

– Ведет через Зал Призыва.

– И?

– Там арахноманты. Может, и Аарукс.

– Кто такой Аарукс? – спросил Арам, сомневаясь, стоит ли ему знать, кто такие арахноманты.

– Гигантский паук, – ответила Кривоклык. – Арахноманты растят пауков, как терноплеты – терн. Аарукс – самый большой из их пауков.

Арам гулко сглотнул. Пауки не нравились ему с малолетства. Вилли и Шов, его лучшие друзья во всем Приозерье, оба собирали дохлых пауков – как подозревал Арам, в основном, потому, что от одного вида пауков его передергивало. А ведь это были всего лишь дохлые пауки. И маленькие. Маленькие дохлые паучки. Поэтому их гигантский, да к тому же живой сородич казался Араму еще менее привлекательным.

– А если так? – спросила Макаса, мотнув головой направо.

– Так дольше. Но без пауков.

– Насколько дольше?

– На час.

– Если придется пробиваться сквозь пауков и этого Аарукса, как бы нам еще дольше не задержаться, – заметил Арам.

Макаса согласно кивнула, и Кривоклык повела их направо. Шли осторожно и тихо – все пятеро, плюс Арамово чувство вины.

«Почему я подтолкнул Макасу свернуть направо? Потому, что был уверен в практичности своих соображений? Или потому, что слишком боюсь пауков, чтобы свернуть налево? А что, если этот лишний час будет стоить Дрелле…»

Заставить себя закончить мысль он так и не смог.

Они шли среди колючих стен длинного, широкого, изогнутого дугой коридора. Через каждую полусотню шагов – или около того – из стен торчали неярко горевшие факелы. Но из-за кривизны коридора свет часто – и подолгу – не мог достичь их. И, даже зная, что пауков на этом пути нет, Арам никак не мог выкинуть из головы мысли о пауках. Он чувствовал (или ему казалось, что чувствует), как паутина касается лица. Он чувствовал (или ему казалось, что чувствует), как крохотные паучки падают сверху в волосы и, перебирая лапками, бегут по шее вниз, под рубашку. От этого он постоянно чесался. И вздрагивал. Час обещал быть очень долгим.

Едва войдя в зал, известный как Груда Костей, Черношип-воняющий-смертью взял у слуги веревку, на которой тот вел Дреллу, и привязал ее к железному столбу. Со столба свисал скелет калдорая. Внезапно Дрелле не понравилась веревка вокруг пояса. Еще недавно она почти не замечала ее, но теперь веревка словно бы сдавливала тело, душила, совсем как удушливый воздух зала, как железно-сернистый привкус темной извращенной магии, пронизывавшей все вокруг. Теперь Тариндрелла понимала, что означает слово «тошнота», которое она слышала от Талисса Серого Дуба. Развязав конец веревки на поясе, она бросила его наземь.

Черношип и терноплет Чугара уставились на веревку, привязанную другим концом к железному столбу, так, будто не могли понять, как дриаде удалось освободиться от нее. А когда подняли взгляды на Дреллу, то посмотрели на нее, словно, развязав веревку, она совершила какое-то невероятное чудо. Дриаде захотелось рассмеяться над ними, но к горлу вдруг подступила едкая желчь. Подавив рвотный позыв, Дрелла сглотнула. Пищевод обожгло, как кислотой. Ну, отчего она не с Арамом и остальными? Пожалуй, напрасно она оставила их одних…