— А ты жид? — она без стеснения разглядывает меня, когда в полдень я голым вылез из кровати.

— С чего ты взяла?

— Ты же обрезанный, — она показывает пальцем. — Такой, как у тебя, я видела только у жидов.

— У многих?

— Что? Нет… ты, пожалуйста, не подумай, что я такая… непонятно, Гермина сердится, что ли. — Однажды случайно видела, и все.

— Что ты! Я же пошутил. Ничего я не думаю… ты очень милая, — я наклоняюсь к ней и целую.

Прошлое Термины меня не волнует. Ну, может быть, чуточку узнать было бы интересно, но только праздного любопытства ради, не более. Совсем наоборот — очевидная и всей плотью ощутимая искушенность выше всяких похвал, она избавляет от любых неловкостей в постели, и я купаюсь в наслаждении. Чего еще желать в такой ситуации?

Гермине у меня понравилось. Через пару дней она решила сбегать к себе домой и вернулась спустя несколько часов с чемоданом — смены чистого белья и пара платьев. Я же могу у тебя пожить? Конечно, моя дорогая. В первую неделю от всей души радуюсь тому, что она со мной. Зато на следующей, когда понимаю, что выдохся до тошноты и почему-то протрезвел, начинаю слышать в душе тревожные нотки. Пытаюсь поговорить с ней на темы, не относящиеся к гедонизму или бытовым мелочам, но, оказывается, наши интересы и взгляды на мир сильно разнятся. Она уклончиво говорит о себе, зато весьма охотно высказывает мнение об окружающих. Обычно оно далеко не лестно. Стыд гложет, что иногда из солидарности поддакиваю, хотя самому вряд ли пришло бы в голову сказать, что Зелма — жирная неряха и ходит в лохмотьях, а Вилис — слюнявый импотент с прической, которую может себе позволить только идиот. Чувствую, что наши отношения не будут длиться до момента, пока смерть разлучит нас. Брр-р, так долго не хотелось бы.

С удовольствием какое-то время побыл бы в одиночестве, но никак не получается. Гермина все время крутится рядом, задавая глупые вопросы.

— Что это за плешивый старикашка, твой дедушка? — она указывает на фотографию Ганди. Я ее поставил для вдохновения. Мне кажется — глядя на великого индийского мыслителя, я мог бы стать приветливее, спокойнее и сдержаннее.

— Нет. Это Махатма Ганди, индийский духовный вождь.

— Не понимаю, зачем… лучше бы поставил Мориса Шевалье или Грету Гарбо.

— А это кто такие? — с усмешкой спрашиваю я.

— Не знаешь? Вот невежа! Книжек полно, а настоящих знаменитостей не знаешь.

— Не так уж и много.

— Мой папаша считает, что книги нужны тем, кто сам ничего не смыслит в жизни.

— А чем твой отец занимается?

— Не знаю, он редко бывает дома. Ха-ха-ха, а я еще реже! — Гермина смеется.

— А мама?

— Мамаша? Торчит дома с моим тупым братцем. Невыносимо! А что в этих ящиках?

— Это Рудиса.

— Можно посмотреть? — она поднимает крышку прежде, чем я успеваю возразить. — Ой! Какие красивые лодочки! — она быстро сбрасывает старые туфли и уже примеряет новые. — Мне идет! Как влитые! Подаришь?

— Это Рудиса, не мои.

— Ну и что? Разве он тебе откажет?

— Если не откажет, тогда и получишь. Договорились? — напяливаю на лицо кривую улыбку, но на лице Термины такая досада, как будто она опоздала на последний трамвай.

— Ты же можешь купить у него!

— Ну, если будет не слишком дорого…

— Ну, ты и вправду жид.

— Вне всякого сомнения! Вот такие мы жмоты, и ничего тут не поделаешь, — ирония, которую Гермина, похоже, воспринимает на полном серьезе, дает возможность перевести дух. А вдаваться в тонкости давно минувших дел мне неохота.

Туфли ей достаются. Как только я обмолвился Рудису, он тут же протягивает обувную коробку.

— Побалуй девочку. Она это заслужила.

— Ты думаешь?

— А что — не так? Иногда ночью просто боюсь, что ваша кровать с треском рухнет мне на голову, — улыбается Рудис.

— Да… в этой области у нее высшее образование.

— Ну, так и пускай носит. На здоровье.

Конец мая и начало июня проходят в крепнущем ощущении, что присутствие Термины в моем доме стало тяжким бременем и каждое слово из ее уст приближает мою или ее смерть. К тому же, красивая внешность и прелестные формы больше не радуют меня. И это еще мягко сказано. Удивляюсь, как быстро сильный восторг и влечение способны перерасти в мрачную неприязнь и даже в отвращение. Еще совсем недавно был абсолютно уверен, что нет наслаждения выше, чем радости любви, а теперь кажется, что одиночество во много раз слаще. Может, пора податься в монастырь? Прочь от мирских радостей, которые неминуемо превращаются в смердящий пепел и моральное похмелье. Покой, тишина и просветленный взгляд в Небеса — не такая уж и плохая мысль.

Чтобы побыть одному, ссылаюсь на важные дела и пускаюсь в долгие прогулки по Торнякалнсу, Зиепниеккалнсу, Биериням. Деревья и кусты зеленеют, цветы во всей красе, птички щебечут, солнышко сияет, никто не пристает — блаженство! Позднее, отмахав приличный километраж, заворачиваю в кабак перевести дух. Хорошо, но ненадолго. За кружкой пива начинаю пинать себя за то, что не могу ясно и четко послать Гермину за тридевять земель или еще куда подальше. Больше нельзя тянуть, нужно собраться с духом и сказать ей сегодня же вечером. Малодушие, выплескивайся прочь! Собираясь с силами для решительного шага, засиживаюсь в заведении до самого закрытия. Выйдя на улицу, чую — настрой ого-го! Как кол, что зацвел.

На первом этаже непривычно тихо. В гостиной почти пустая бутылка «Кристалла», на треть выпитая бутылка шоколадного ликера и три бокала, а Рудис, заснув в мягком кресле, храпит с открытым ртом. Больше никого, наверное, ушли. Перед тем, как подняться наверх, чтобы начать разговор с Герминой, решаю на минутку присесть. Пропустить еще одну для смелости или лучше уж потом? Пока размышляю, краем уха улавливаю какой-то приглушенный шорох из комнаты Рудиса. Значит, там кто-то есть. Но кто? Мгновенно вспыхнувшие подозрения заставляют меня вскочить и рвануться наверх. Термины там нет. Значит, она в комнате Рудиса. И там еще кто-то! Жаром полыхнуло по щекам. Сейчас ринусь вниз и ворвусь, как черная туча!.. Но голова сдерживает ноги. Стоп! Нужно подумать. Если Гермина там с кем-то… Двойственные чувства разрывают меня — с одной стороны, бесит, что она, возможно, наплевала на меня и наставила мне рога, но, с другой… С другой стороны, все складывается даже лучше, чем я задумал. Воистину, нужно молить судьбу, чтобы она и в самом деле оказалась в объятиях другого мужчины.