class="p1">Все спланировав на три шага вперед, медленно приотворяю дверь в обитель Рудиса и вглядываюсь в щелку. Да! Есть! Еще одеты, но уже порядком раскочегарились и не расслышали скрип двери. Что за парень? В полумраке не могу разглядеть, да это не так уж и важно. Так же аккуратно прикрыв дверь, снова поднимаюсь наверх.

Хорошо, что Гермина не приволокла сюда много вещей. Торопливо скидываю в чемодан все ее одежки и возвращаюсь в гостиную. Спектакль можно начинать. На всякий случай сжав в руке топорик для мяса, стремительно вхожу, включаю свет и занимаю угрожающую позу. Они отрываются друг от друга и ошарашенно смотрят на меня. Ого, так это Карлис Бундурс, друг и помощник Рудиса, частый гость в последнее время. Мне казалось, что он не пялился на Гермину. Или я просто не заметил?

— Ты? — Гермина отпрыгнула от Карлиса. — Матис, дорогой! Наконец, слава Богу! Он ко мне приставал! — она начинает колотить его кулачками по плечам и груди. — Ты свинья! Подлец! Негодяй!

— Что ты несешь? — Карлис, уворачиваясь от ударов, отступает. — Не верь ей. Она сама стала клеиться. Старик, прости, что не удержался.

— Прощаю, а теперь оба проваливайте отсюда. Твои вещички, Гермина, в чемодане, а чемодан у выхода.

— Что?! — Гермина хватается за сердце и сползает на кровать. — Ты выгоняешь меня?

— Слушай, довольно тут цирк устраивать, я твои штучки знаю. Карлис, как хочешь, ее хоть на плечи себе грузи, но отнеси подальше от моего дома. По крайней мере, на это я имею право рассчитывать.

— Да, да, — он пытается поднять мою бывшую подружку, но она и сама приходит в себя.

— Не лапай! Сама уйду. Не думала, Матис, что после всего, что между нами было… — Гермина делает плаксивое личико, но мне понятно, что это опять игра.

— Поплачь, поплачь, меньше писать будешь, — я остаюсь непреклонным и грозным, как кухонный причиндал в моей руке.

— Ну, ты мне это еще попомнишь, жиденок! — Гермина бросает на меня гневный взгляд и, гордо выпятив подбородок, выходит из комнаты.

— Проводи ее до дома, — шепчу я Карлису, который, чувствуя свою вину, согласно кивает.

Перекрестив воздух им вслед, я закрываю входную дверь и сажусь за стол. Тут уж без стопочки не обойтись. Рудис по-прежнему дрыхнет. Не понимаю, как при таком тарараме можно спать. Но через мгновение он просто вынужден проснуться — камень, разбив оконное стекло, падает ему прямо в руки.

— Что?! Кто?! — вздрогнув, но еще не вполне проснувшись, он вскакивает на ноги. — Что это было?

Злость на Гермину за разбитое стекло вспыхивает лишь на секунду. Рудис выглядит настолько забавно, что трудно сдержать улыбку.

— Стекло? Что тут происходит?

— Прощальный привет от Термины. Как говорится, от Перуна-громовержца…

— Что за бред?

— Никакой не бред. Моя ягодка нашла себе нового хахаля, так что прикажешь мне делать? Пришлось выгнать.

— Ни фига себе! Когда ты успел?

— Пока ты кемарил. Эй, не ходи по стеклу!

— О, Господи!

— Давай вынимай осколки из рамы, а я подмету.

Пока убираем стекла, излагаю Рудису недавние события.

— Ты действительно ничего не заметил?

— Ну, если б заметил, я бы не дал им тут крутить амуры. Но глаза просто сами захлопнулись, — Рудис, словно желая показать, как крепко спал, широко зевает.

— Эта Гермина… Хреново. Но бывают и такие красотки, которые одновременно и жуткие стервы. Как бы эта мамзелька не подложила тебе свинью. Если уж камнем запуляла, значит, обиделась до смерти.

— Да уж… а что насчет христианского прощения?

— Ты смеешься? Женщины таких вещей не прощают, — Рудольф удивленно смотрит на меня, словно я неотесанный болван. — Ха! Ты ж ей тоже не простил!

— В другое время и другой красотке — может быть, но сегодня вечером прощение не входило в мои планы, потому что… — я не спеша объясняю другу причины случившегося.

Выслушав мой рассказ, Рудис вздыхает и наполняет стопки.

— Ну, тогда за здоровье прекрасных дам и за то, чтоб им хватало ума! Если ты не против.

— Не против. Пусть будут волки сыты и овцы целы! — поднимаю стопку. — Когда увидишь Карлиса, скажи, что зла на него не держу. Скорей это мне его нужно наградить орденом за героизм.

Осужден спекулянт

Бывший торговец и механик по швейным машинкам Эрнест Моте скупал различные вещи, чтобы продать их по спекулятивным ценам и обеспечить себе средства для жизни без работы. Во время обыска в квартире Моте обнаружены швейные машинки, детали швейных машинок, ножницы, ножи, наперстки, нитки, портновские метры, рамочки ручной работы, рисунки ручной работы, предметы рукоделия, плодовый сок, конфеты, консервы, почтовые открытки, карандаши, чернила и другие предметы общей стоимостью свыше 8000 руб. Народный суд 14 уч. города Риги осудил Э. Моте к лишению свободы на срок 5 лет и 6 месяцев с конфискацией имущества.

«Падомью Латвия» («Советская Латвия»), № 111,10.05.1941

Постановка ансамбля НКВД (фрагмент)

Хорошая песня и хороший танец доставляют удовольствие сами по себе. Но мы видим, […] какое огромное значение для более глубокого восприятия и одновременно для более широкой популяризации песни приобретает сюжет и весь комплекс постановочных работ.

Поэтому становится понятно стремление сочетать песни и танцы в музыкальном представлении. И прежде всего это характерно для ансамблей песни и танца. […]

Разумеется, такое содержание предполагает и новые формы исполнения. […] Это новое слово в музыкальном исполнительском искусстве.

По этому пути творческой деятельности идет сравнительно недавно созданный в Москве ансамбль песни и пляски НКВД Союза ССР, художественным руководителем которого стал композитор 3. И. Дунаевский[43] […]

Рижские трудящиеся могут познакомиться с результатами первой значительной постановки. Название программы — «По родной земле». Сюжет несложный, но вызывает интерес. […]

В музыкальной части русские, украинские, грузинские песни чередуются с разнообразными танцами. В прологе — песни про чекистов… […]

«Циня» («Борьба»), № 140, 13.06.1941

Братский привет писателям Советской Латвии — новому отряду социалистической литературы

Убеждены, что писатели Латвии, сохраняя верность лучшим традициям своей классической литературы, посвятят все свои силы народу, его процветанию и пробуждению его потенциала.

Убеждены, что писатели Латвии создадут замечательные работы о новой жизни, труде и борьбе своего народа в условиях братского содружества всех народов СССР.

Н. Асеев, В. Лебедев-Кумач, А. Фадеев

«Циня» («Борьба»), № 141, 14.06.1941

Утро начинается с неожиданности. Глянул в окно — чуть заикой не стал. Вижу Рудиса, который тащит по чемодану в каждой руке. Пока Рудис прячет чемоданы в сарайчике, по двору