– Выбьем, славный господин Этель! Не сомневайтесь! Эти сиволапые отдадут нам всё.

– Надеюсь… Смотрите у меня, ага!

Погрозив кулаком подобострастно выглянувшему в воротный проем хмырю, «славный господин Этель» поскакал себе дальше, так что он и его воины вскоре скрылись из виду. Хмырю же вдруг приспичило помочиться, что он и сделал, давая возможность хорошенько себя рассмотреть. Коренастый блондин, с кривоватыми ногами, затянутыми в чрезвычайно узкие штаны, и лоскутной куртке, незнакомец сильно походил бы на клоуна, если бы не жестокое желтое лицо с тонкими губами и большим крючковатым носом, да не заткнутая за пояс плеть, уже явно побывавшая в работе.

– Ну, где ты, Лайс?

А вот и второй!

Переглянувшись, скрывавшиеся в рябиннике викинги с любопытством осмотрели возникшего в воротах цыганистого чернявого парня, смуглого и голого по пояс, с круглым порочным лицом смотрителя публичного дома и жуликоватым взглядом черных бегающих глаз.

– Не хочешь отлить, Харви? – засупонивая штаны, засмеялся Лайс.

– Потом отолью, – цыганистый парень неожиданно сделался суровым. – Давай возвращайся скорее. Без тебя вся работа стоит.

– Ничо, управимся, – входя во двор, успокоил «клоун». – Если вот сейчас эту сучку снова слегка постегать, да потом и… того…

– «Того» – нельзя, – Харви с видимым сожалением шмыгнул носом и шумно высморкался в кулак. – Господин запретил – и правильно. Одно дело недоимки выбивать – тут мы в своем праве, и совсем другое…

– Что ты, что ты, дружище, – с явным испугом крючконосый замахал руками. – Я и думать не смел. Сказал так просто… Ну, хоть пощупать-то ее можно?

– Щупать – щупай, – милостиво согласился «цыган». – И кнутом постегай, и жги огнем… Но – и всё.

– А ежели помрет девка?

– Тогда нас с тобой вздернут во-он на той осине, друг!

– Почему на осине? – покосившись на высокое дерево, росшее на самом углу виллы, Лайс удивленно моргнул.

Харви глумливо расхохотался:

– Не хочешь на осине, повесят на рябине. Да идем же, дело стоит!

Некогда захватившие Британию англы, саксы и юты все же были германские племена, как и скандинавы. Смешанный с латынью язык, на котором говорили парни, викинги и Гендальф понимали прекрасно. Пусть не каждое слово, но… чего не понимали, о том догадывались.

– Сборщики налогов, – скривившись, прошептал Херульф. – Вот вам и королевские люди. Недоимки выбивают, мытари. Будем с ними говорить, хевдинг?

– Обязательно! Только сначала выясним, кто тут есть еще?

Покинув свое убежище, викинги осторожно заглянули на широкой двор, заросший чертополохом и репейником, где, кроме виллы, располагался приземистый и длинный сарай, сколоченный из крепких, почти не струганных досок. Двери сарая были закрыты на толстый засов, вытесанный из целого ствола ясеня или осины. У сарая, привалившись спиною к стене, заливисто храпел воин. Кожаные доспехи с нашитыми бляшками, крепкие башмаки, съехавший набекрень подшлемник, короткий меч – скрамасакс на левом боку, короткое, небрежно прислоненное к двери копье. Точно – воин. Немолодой уже, лет тридцати, осанистый, плотный, с несколько унылым лицом и короткой, тщательно подстриженною бородкой.

– Где-то еще один, – прошептал Херульф, указывая на второе копье, валявшееся у ног спящего. – Верно, пошел отлить. Вон туда, за угол, где ракитник.

Действительно, густые заросли ракитника на углу виллы шатались, словно от ветра, хотя денек нынче выдался безветренный, спокойный.

– А ну-ка, подождите-ка, – хевдинг предостерегающе поднял руку.

Из ракитника, отряхиваясь от пыли, выбрался молодой парень. Стройный, с приятным лицом, обрамленным длинными и густыми локонами цвета спелой соломы, сей юноша мало походил на простого воина. Судя по богато расшитой тунике и плащу – сын здешнего барона… или как там звали феодалов в англо-саксонской Англии – тэн, тан? Тан, да. Значит, этот волосатик – сын местного тана, как видно, решившего оказать королевским мытарям посильную помощь.

А вот не тут-то было! Парнишка повел себя как-то не совсем адекватно: воровато озираясь вокруг, схватил висевшую на поясе веревку, склонился над храпящим воином… и спеленал его в один миг, сунув в рот кляп! Одна-ако, вот вам и помощник.

Не останавливаясь на этом, юноша проворно подбежал к сараю и, отодвинув засов, распахнул двери настежь:

– Выходите! Эй, Херд, Сандерхорс, Гелла! Давайте живей.

– Эдвин? – удивленно протянул вышедший из сарая крестьянин – судя по плащику, явно не из бедняков, скорее всего – кулак или, как их называли в Англии – йомен. Хотя для йоменов, наверное, еще было бы рано. В общем, как пишут в учебниках – свободный крестьянин-общинник.

– Напрасно вы выпустили нас, молодой господин, – посетовал один из только что освобожденных узников, крепыш с обветренным лицом и крепкими мозолистыми руками. – Как бы чего не вышло. Мытари ведь будут жаловаться.

– Пусть жалуются! – Эдвин гордо вскинул голову и попенял: – А вам давно нужно было договориться платить все подати графу Милфреду, а не королю Бургреду, что по кускам продает Мерсию Уэссексу!

Крестьяне испуганно ахнули:

– За такие слова грозит виселица, молодой господин!

– Я не боюсь! – мальчишка держался уверенно, даже нагло. – Меня защитит граф Милфред… пока еще граф… Уходите! Давайте живей.

– А ты?

– Мне надо еще найти Утту!

Тот, что в плаще, кивнул на виллу:

– Девчонка, кажется мне, там. Сборщики сильно взялись за ее отца, однако.

– Купец есть купец. Много чего взять можно.

– Мы поможем тебе, Эдвин, – дернулся крепыш.

Парнишка отрицательно тряхнул шевелюрой:

– Нет, славный Гелла! Тогда вас точно повесят. Вы же крестьяне – никто. Уходите, прошу. И как можно быстрее! Скоро сюда вернутся воины…

– Мы соберем подмогу! – уходя, Гелла оглянулся в воротах. – Мы не бросим тебя, молодой господин.

– Идите же! Живей.

Проводив взглядом ушедших, юноша бросился в двери виллы. Точнее сказать – в дверной проем, двери давно уже были сорваны и украдены. Небось, стояли теперь в каком-нибудь богатом доме, напоминая о славных временах давно ушедшей империи.

Изнутри виллы донеслась какая-то возня и крик. Через пару секунд на пороге возникла поджарая фигура Харви, все так же с голым торсом и засунутым за пояс кнутом.

Углядев связанного воина, мытарь присвистнул и, живенько развязав бедолагу, принялся хлопать его ладонями по щекам:

– Эй, эй, Годва! Вставай! Да просыпайся же, черт тебя побери! Где Фрайн?

– Т-там! – придя в себя, воин кивнул на ракитник.

Харви зло сплюнул: