в естественный цвет и нарисовать на лице ее черты, взять для нее волосы от старых манекенов, изготовить из канцелярских скрепок кольчугу и меч из наточенной косы. Должна получиться настоящая принцесса-воин.

Он прошел совсем близко от меня, и мне стало нехорошо. Я мог поклясться, что от его одежды пахнет гниющей плотью. Но это, конечно, было самовнушение. Я плохо спал в последние ночи.

Я спросил, пытался ли он выяснить ее местонахождение.

Бесполезно, ответил он. IP-адрес скрыт. Она может быть где угодно. Чикаго, Халлингдал, Улан-Батор. Единственное, что ему было известно – где-то в мире существует самый прекрасный голос. И он собирался дать ему новое тело.

194. Словарь путешественника: рассказ. Если рассказ не клеится, мы лишаемся не только удовольствия. Когда во второй раз в жизни ты остаешься без ответов, это серьезно. Ты начинаешь видеть вещи без успокаивающей дымки смысла. Жизнь-как-она-есть, открытая, обнаженная и бессмысленная, как звездное небо.

195. Сингапур, вечер четверга. Успешно увернувшись от двух рикш и переполненного раздолбанного грузовика, я оказался на тротуаре рядом с храмом Шри Мариамман. Это старейшее святилище индуизма в Сингапуре, построенное как духовное прибежище для тамильских иммигрантов. Над входом возвышается островерхий гопурам – надвратная резная башня. Я вхожу внутрь и прохожу через тенистую колоннаду, в конце которой меня встречает табличка: вход в обуви строго запрещен. (Запрет на фотографирование можно обойти, заплатив небольшую мзду.) Двор храма открыт и безлюден. Безжалостное тропическое солнце добела раскалило камни мостовой. Босая девушка европейской наружности страдальчески семенит по камням, удерживая в руках фотоаппарат. Боль – это вопрос выбора, думаю я и медленно выхожу на камни двора, в направлении скульптурной композиции.

Божества являют мне себя в образе терракотовых статуй: Мариамман, Рама, Муруган. Мне на глаза попадаются братья Пандавы, над ними распростерта защитная длань Кришны. У Арджуны резкие, мужественные черты лица, как и подобает человеку, которого бессмертные избавили от мук совести. За углом я встречаю Ганешу, слоноголового бога. Согласно одной из легенд, он был призван записать «Махабхарату» под диктовку божества и настолько увлекся в процессе работы, что испортил перо, так что ему пришлось отломить собственный бивень и использовать его как писчий инструмент. Поэтому он считается покровителем всех писателей. Обернувшись, я вижу богиню Кали, обнаженную, украшенную венцом из отрубленных голов. Она дарит жизнь одной рукой и отнимает другой. Они обращены друг к другу в идеальной симметрии.

Я останавливаюсь, чтобы как следует рассмотреть обе статуи. Ганеша, пишущий. Кали, пожирающая. Солнце припекает шею. Горячий камень обжигает ступни. Кажется, будто эти две фигуры дополняют друг друга. Не могу понять, каким образом, но это дает мне отчетливое ощущение смысла – словно привкус крови во рту, словно полузабытая музыка. Лицо, которое изучает, и лицо, которое кричит, каждое по свою сторону. Не знаю. Может, я просто утратил навык. В Норвегии я никогда не хожу в музеи и храмы. Но здесь, в Сингапуре, они внезапно сделались важны для меня. Я превратился в путешественника. Поколение Lonely Planet все время ищет, на что отвлечься от страха смерти, сказала она как-то.

А может быть, все дело просто в том, чтобы как-то ужиться с миром. Неслучайно индуизм и буддизм так притягательны для неприкаянной молодежи всех возрастов. (Даже не принимая во внимание эстетических аспектов – разноцветных сари, благовоний и игры на ситаре.) Индуизм и буддизм во многом расходятся, но в одном они едины. Отрекись от плодов действия, велят они. Стремление к преходящим благам приведет к вечной гибели. Это все равно что полюбить собственную тень. В упанишадах говорится, что корень несчастья – в ощущении своей отдельности. Высочайшая мудрость заключается в выражении tat twam asi – «Ты есть то» или же: «Все есть одно».

Солнце обжигает кожу.

Сколько бы внимания и усердия я ни посвящал этому, все бесполезно. Мне не удается разрешить эту задачу. Если даже я брошусь слону на шею и крепко прижму его к себе, мы все равно будем относиться к двум разным, отдельным мирам: кожа и глина.

196. Словарь путешественника: конец света. Апокалипсис уже не тот, что раньше. Согласно календарю индуизма, мы вошли в эпоху Кали-юги, когда земля сгорит в огне тысячи солнц. С другой стороны, пророки ньюэйдж утверждают, что наступила эра Водолея. И никто не замечает противоречия.

197. Кожа и глина.

Вечером я сижу в интернет-кафе на Орчард-роуд. Прохладный воздух от кондиционера треплет короткие рукава футболки. Лакун дал мне свой логин и пароль, чтобы я помог ему искать. Взамен он пообещал следующие несколько дней не выходить в сеть. Я логинюсь в систему и последовательно обхожу все места, где бывала принцессавоин. На столе рядом со мной появляется тарелка супа-лапши. Пожевывая сладкий стручок чили, я продолжаю кликать кнопкой мыши. Горечь и яркий аромат. По крайней мере, так я смогу сказать ему, что не тратил время понапрасну.

Однако мне повезло. Я нахожу ее в каком-то сомнительном притоне – она стоит в толпе вокруг играющей на лютне обезьяны.

Я перехожу сразу к делу: ЗДРАВСТВУЙ, ПРИНЦЕССА-ВОИН. Я ПРИНИМАЛ ТЕБЯ КАК ДОЛЖНОЕ. ТЫ МОЖЕШЬ МЕНЯ ПРОСТИТЬ?

Проходит несколько секунд.

Наконец на экране появляется короткое сообщение: ТЫ ПРОЩЕН.

МЫ МОЖЕМ ВСТРЕТИТЬСЯ? – пишу я. В РЕАЛЕ?

ЭТО НЕВОЗМОЖНО. ПОЖАЛУЙСТА, ВЫЙДИ ИЗ ЧАТА.

Я набиваю рот лапшой и некоторое время размышляю. Я могу спросить, есть ли у нее кто-то еще. Могу предположить, что она обиделась, или испугалась, или она асексуал, или ей не разрешают родители. Я сижу перед экраном с полной связкой ключей и не знаю, какой из них подойдет. В конце концов я выбираю честность.

ДАЙ МНЕ ШАНС. ТЫ ПИШЕШЬ КАК ПРИНЦЕССА. ТЫ ВСЕ, О ЧЕМ Я МОГ МЕЧТАТЬ. ЧТО ЕЩЕ ТЕБЕ НУЖНО?

Она не отвечает. Я повторяю вопрос.

Я НЕ МОГУ ДАТЬ ТЕБЕ ТОГО, ЧТО ТЫ ХОЧЕШЬ, пишет она. ЭТО НЕ РЕАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ.

Окошко закрывается. Она закончила разговор.

Я открываю его заново и отправляю ей простое, но недвусмысленное сообщение:

МЫ САМИ РЕШАЕМ, ЧТО ЕСТЬ РЕАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ.

Я МОГУ СДЕЛАТЬ ТЕБЯ СЧАСТЛИВОЙ.

Счастливой.

СЧАСТЛИВОЙ.

Я ожидаю ее реакции. Может быть, мои слова сработают, может, отпугнут ее. Мне все равно нечего терять.

Ее реакция застает меня врасплох. Она вытаскивает из ножен свой меч, набрасывается на меня и пронзает меня им снова и снова. Я пытаюсь отправить ей сообщение, но она полна ненависти, жаждет крови и ничего не хочет слушать. Мое виртуальное тело разрубают на мелкие кусочки. Ничего не поделаешь. Я выхожу из сети.