– Думаю, дело в том, что ты давно не ел, – усмехнулась я. – Сытный ужин тебя разморил, вот и чудится странное.

– Ты не права. Хотя ужин был хорош, не могу этого отрицать.

– Допустим, я не права. Но как такое возможно?

– Пока еще не знаю, хотя у меня есть кое-какие соображения. Скорее всего, твой отец не ожидал, что заразится и течение болезни для него будет настолько тяжелым. До последнего он надеялся на выздоровление, а заодно боялся, что его открытие украдут или присвоят, поэтому ни записей, ни запоминающего артефакта он так и не оставил. В какой-то момент Стефан Одридж понял, что его дела плохи, но было уже слишком поздно. Все, на что ему хватило сил, – это передать тайну тому, кто был рядом с ним. Тот, кто оказался здоров и теперь является ее носителем. Тебе, Рина Одридж, и, я думаю, еще и твоему брату.

– Звучит как бред, – честно сказала ему, – Отец ничего мне об этом не говорил, иначе маги Ровейны докопались бы.

– Возможно, он как раз сделал это в бреду, – пожал плечами Кристоф. – Передал свое открытие, ничего вам не объяснив, потому что у него не хватило на это сил.

Но я не спешила с ним соглашаться.

– Нас с Рори допрашивали под Заклинанием Правды сильнейшие маги Ровейны. Если бы было хоть что-то, хоть малейшая зацепка, они бы обязательно ее нашли.

– Сильнейшие маги Ровейны не знали, что искать, – усмехнулся Отступник. – В этом все и дело!

– В чем, Кристоф?!

– В том, что не нужно ничего искать. Оно просто… Просто существует в тебе, Рина Одридж, а ты излучаешь его на всех, кто находится рядом с тобой. Ты словно противовес… И если мы, Отступники, скажем, условные «плюсы», то ты похожа на «минус». И чем дольше я остаюсь в твоей компании, тем сильнее мое уравнение стремится к нулю.

– У тебя явные проблемы с математикой, – сказала ему. – Это работает совсем не так!

Кристоф хохотнул.

– Вполне возможно, оно работает не так, но это лучшее объяснение, которое пришло мне в голову. К тому же я никогда не был силен в математике. В гимназии учился из рук вон плохо, потому что знал, что однажды возглавлю семейное дело. Но внезапно у меня проявился Дар Отступника, и на этом все для меня закончилось.

– Но ты жив, – покачала я головой. – Так что все для тебя продолжается.

Он снова усмехнулся.

– На самом деле, я давно уже официально мертв. Есть даже памятная табличка в семейном склепе, где вместо меня лежит чей-то труп. Мои родители не придумали ничего лучшего, чем инсценировать мою смерть, чтобы дать возможность моим братьям и себе спокойно жить дальше. Я же пребываю в царстве мертвых последние семь лет, и мне в нем совсем не до математики.

– Понимаю. Но при этом ты пришел в мой дом, подвергая нас с братом серьезной опасности. Если даже твои родители…

– Никто не почувствует вибраций Отступника рядом с тобой, Рина Одридж, потому что твой минус полностью их блокирует. Я же затру то, что осталось на лестничной клетке и возле твоего дома. Но ты права! Ни одна живая душа не должна узнать о нашей встрече и об этом разговоре.

– Зачем ты мне это говоришь, если я твержу тебе то же самое?

– Потому что у меня будет к тебе предложение. Деловое, – произнес он, после чего потянулся и подхватил с дальнего конца стола дольку апельсина.

Внезапно мне стало жаль собственного испорченного праздника, а заодно и Рори, который не играл в свой поезд, а сидел на кровати с кочергой в руках, не спуская напряженного взгляда с Отступника.

И еще того, что мой брат так и не съест эту самую дольку апельсина.

– Ах вот как? – сказала я Кристофу. – Единственное предложение, которое меня устроит – чтобы ты сейчас же покинул наш дом. Все остальное – что бы ты мне ни пообещал, ты и твои Отступники, я ни за что на это не соглашусь, потому что собираюсь вести честную жизнь. Мне еще брата растить!

И Рори засопел громче, сжимая в руках кочергу.

– Значит, вести честную жизнь? – усмехнулся Отступник.

Съел очередную дольку апельсина, и я решила, что еще немного, и я окончательно его возненавижу.

За наглое поведение, за апельсин и за то, что Кристоф явился в наш дом, говорит невероятные вещи и не собирается никуда уходить.

С чего бы мне верить, что я какой-то там «минус»? К тому же, мало ли, вдруг сейчас раздадутся свистки и топот ног жандармов на лестнице, и к нам завалятся не только они, но еще и вся инквизиция Ровейны?!

– Я слышал, что на катке Брамса с завтрашнего дня будут две группы, которые ты собираешься обучать катанию на коньках, – произнес Кристоф. – Сорока принесла на хвосте, – пояснил в ответ на мой немой вопрос. – Или групп будет даже три, потому что уж больно много желающих.

– Думаешь, мне стоит набрать еще четвертую, но из Отступников? – усмехнулась я. – Даже и не мечтай, Кристоф!

– Немного не так. Завтра в твою утреннюю группу придет один из наших.

– Что?! – ахнула я.

– Всего одно занятие, Рина Одридж!

– И не подумаю! – заявила ему возмущенно. – Вернее, ни за что не соглашусь! И вот еще, сейчас же убирайся из моего дома, как ты и обещал! Ты сделал свое предложение, я его выслушала и отказалась.

– Одно занятие, – мягко произнес он. – Час рядом с тобой, Рина Одридж, после этого… Если ничего не произойдет, это будет означать, что я ошибся, и минус, который я чувствую подле тебя, – это всего лишь следствие твоей красоты и моего помутнения рассудка. А еще я влюбился в твой суп.

И снова съел дольку апельсина. Затем вторую и третью.

– Вообще-то, это было оставлено моему брату, – резко сказала ему. – И да, мне жаль, так что можешь думать обо мне все что захочешь. И вот еще – я не собираюсь больше выслушивать твои смехотворные заявления! Никаких Отступников на моих занятиях…

– Ему семь лет. Наверное, столько же, сколько и твоему брату, которого ты