Он уже довольно долго наблюдал за ними. Для него было загадкой, как вообще можно хоть что-то разглядеть на экране компьютера при таком ослепительном солнечном свете, но оба, похоже, глаз не могли оторвать от этого экрана. Костлявый тип, сидевший перед прибором на стульчике, в засаленной майке и драных джинсах, имел такой истощённый вид, что едва ли смог бы самостоятельно стоять на ногах, однако говорил без передышки, а Юдифь стояла рядом, вызывающе уперев правую руку в бедро, и слушала его так увлечённо, что Стивен готов был на стенку лезть от бешенства, наблюдая эту сцену. А уж как тот тощий размахивал при этом руками! Наверняка надеялся как-нибудь невзначай дотронуться до неё.

Неужто я ревную? – растерянно спросил себя Стивен. Что за вздор. Он вообще не был ревнив. Нет. Он никогда не имел ничего против того, что женщина спит с другими. Его задевало только, если она не хотела спать с ним. Но это было нечто совсем другое, чем ревность.

Когда он подошёл поближе, до него стали долетать обрывки их разговора. Мужчину, похоже, действительно занимали только технические особенности его аппаратуры, которую он целый день собирал и настраивал. Грузовики уехали, оставив гору ящиков и двух мужчин. Один из них, вот этот мексиканский дистрофик, который теперь лезет из кожи, чтобы произвести впечатление на породистую израильтянку, всю работу сделал практически один. Он распаковал ящики, протянул через всю зону раскопок кабели, вбил в землю странные металлические предметы, похожие на увеличенные колышки для палатки. К этим колышкам он прикрутил меньшие штучки, осторожно вынимая их из деревянного ящичка, устланного изнутри, насколько было видно издали, красным бархатом. Наверно, то были чувствительные приборы, скорее всего измерительные. Потом подсоединил кабели к этим приборам так, что вся площадь покрылась сетью проводов.

– Но что делает эту местность такой уж трудной? – спрашивала в это время Юдифь, не обращая внимания на приближающегося Стивена.

– Раскопки, – ответил техник, обнажая гнилые зубы. Наверное, это должно было изображать у него улыбку. – Ямы отсекают ударные волны, прерывают их. На экране они будут выглядеть чёрными кубиками. Ах, даст Бог, всё получится. Нам ещё не приходилось работать посреди раскопок. Всегда только перед ними.

– И что это были за раскопки?

– Искали динозавров. Однажды мы обнаружили под землёй два прекрасных скелета. Они теперь стоят в музее. А иной раз отказывались от раскопок после нашего обследования. Потому что не увидели на экране ничего стоящего.

Стивен кашлянул.

– Юдифь!

– М-м? – Она метнула в его сторону недовольный взгляд: – Чего тебе?

– Отойди на пару слов.

Она коротко взглянула на него, как бы говоря: «Разрази тебя гром!», потом виновато улыбнулась огненноглазому технику и подошла к Стивену:

– Ну, что?

– Если тебя кто-нибудь спросит сегодня, что ты делаешь вечером, скажи, что мы с тобой едем навестить твоих родителей.

Она вскинула голову и посмотрела на него как на сумасшедшего:

– Что-что? Почему это я должна так говорить?

– Потому что так я сказал Уилфорду-Смиту.

– А почему ты сказал профессору, что мы поедем навещать моих родителей?

– Послушай, сегодня вечером начинается шаббат. Не мог же я сказать, что мы поедем в Иерусалим в кино.

– Я не понимаю. Какое ему вообще дело до того, куда пойдёшь вечером ты или я?

– Кажется, он считает, что ему есть до этого дело, – спокойно ответил Стивен. – Вспомни того типа, который побывал в моей палатке. В это самое время они меня допрашивали и потребовали всякий раз их оповещать, когда я покидаю лагерь.

Юдифь испытующе оглядела его. Её гнев, кажется, поостыл.

– Ну ладно, тогда скажи, что мы поедем навестить мою мать.

– Мать? А что с твоим отцом?

– Он оставил мою мать на другой день после того, как меня забрали в армию. С тех пор живёт один в холодной однокомнатной квартире и целые дни напролёт читает Талмуд.

– Бог ты мой! – Стивен, родители которого жили в достаточно счастливом браке, был, честно говоря, шокирован. – Я этого не знал. Иешуа мне ничего об этом не рассказывал.

– Я бы тоже предпочла об этом никогда никому не рассказывать.

– Хм-м. Ну, в любом случае я хотел поставить тебя в известность.

– Окей.

– Скажи, пожалуйста…

– Ну что еще?

Он кивнул головой в сторону человека за компьютером:

– Что ты в нём нашла?

Мгновенно её лицо снова затянулось тучами, и начался град и ливень.

– Стивен Фокс, – сурово сказала она, – ты вообще ничего не понимаешь!

С этими словами она отвернулась от него и зашагала в сторону третьего ареала, в котором, собственно, теперь работали они оба.

Стивен беспомощно смотрел ей вслед. Наверное, ему не следовало этого говорить, но почему именно, он тоже не знал. Этих женщин иногда просто не понять. И не надо. Это тоже не входило в сферу его честолюбия, хотя иной раз многое облегчило бы ему.

– Прошу прощения! – окликнул его тип, который всё ещё сидел на своём стульчике перед компьютером. – Могу я у вас спросить?

– Конечно, – невесело отозвался Стивен. Тот встал и подошёл нетвёрдой поступью.

– Джордж Мартинес, – представился он и протянул Стивену руку. – Из Бозмана, Монтана.

Стивен пожал протянутую руку с опаской, боясь что-нибудь повредить у этого истощённого человека. Неужто в Бозмане, Монтана, до такой степени нечего есть?

– Стивен Фокс. Я из штата Мэн.

– Очень приятно, Стивен. Я сейчас невзначай услышал кое-что из вашего разговора с юной дамой…

– Невзначай. Понимаю.

Хорошенький эвфемизм для «Я подслушивал». Надо будет взять на вооружение.

– Да, я услышал, что вы сегодня вечером собираетесь ехать в Иерусалим. Это так?

– Да.

– А не будет совсем уж бессовестно с моей стороны попросить вас взять меня с собой?

Стивену пришлось приложить усилия, чтобы на его лице не отразилось чувство протеста. Он собирался сегодня вечером контрабандно отвезти для исследования в лабораторию Рокфеллеровского института документ, которым завладел противозаконно. И самое последнее, в чём он при этом нуждался, был бы незнакомый попутчик.

– В Иерусалим? А что вам там нужно?

– Я хочу посмотреть город.

– Но сегодня шаббат. В городе будет мёртвый покой.

Джордж смущённо покачался туловищем туда-сюда.

– Понимаете, дело вот в чём: я привык каждый вечер ходить в церковь. Мне будет чего-то недоставать, если я не смогу сделать это и здесь. А ведь мы в Святой земле – до всех святых мест здесь рукой подать на машине… Я бы правда хотел побывать там, пусть сегодняшний вечер и не самое лучшее время для этого. А то вдруг нам придётся завтра вечером уже улетать отсюда. Иногда это происходит у нас внезапно и скоропостижно.