Наконец-то зашла мама.

– О боже, Маэль… – Она приподняла меня и, придерживая за футболку, умыла.

– Мне плохо… – Я то и дело закрывал глаза и пытался опять лечь на пол.

– Я знаю, потерпи еще немного… – Она вышла из ванной и спустя пару секунд вернулась с моей майкой в руках.

– Это майка? Ну что за пипец, мам? Я не хочу, мне жарко… – я продолжал ныть.

– Все хорошо, сейчас я дам тебе таблетку и уложу спать.

Она натянула на меня майку. Я чувствовал себя четырехлетним мальчиком. Взяв за руки, она довела меня до мягкой и теплой кровати. Как же тут хорошо. Спустя минуту мама принесла стакан воды и таблетку от головной боли.

– Выпей это и засыпай. А завтра я с тобой поговорю, – сказала она, мучительно вздохнув. Надеюсь, это «завтра» наступит нескоро.

После таблетки я еще долго думал об этом ужасном вечере. Я сам во всем виноват. Наделал кучу ошибок и даже не могу с ними справиться.

С этими мыслями я и уснул.

В дверь моей комнаты постучали, и мне пришлось перевернуться на другую сторону кровати.

– Привет. Можно войти? – тихим голосом спросил Карим, заглянув ко мне.

Я лишь недовольно закатил глаза и неестественно тяжело вздохнул. Он буквально проплыл до моей кровати и присел на край.

– Твоя мама сказала, что утром тебе было плохо… – не зная, с чего начать, сказал он.

– Правда? А я и не знал, что после того, как ты на ночь напьешься, утром будет плохо… – Я посмотрел ему в глаза.

– Что случилось? Почему ты внезапно разозлился?

– Просто так случилось.

– Да хватит валять дурака. Скажи как есть. Я ненавижу, когда ты так себя ведешь…

– А я ненавижу, когда ты приезжаешь по моему приглашению и начинаешь вести себя как последний кобель.

– Что? Ты в своем уме?! Маэль, хватит уже нести какую-то хрень, серьезно. Ты какой-то ненормальный, правда…

Как же он меня взбесил. Мне захотелось оказаться в том злополучном баре и вновь разбить тяжелый стакан о его пустую голову. Гребаный нытик.

– Что слышал. Ты прекрасно понимаешь, о чем я говорю. И не надо строить из себя дурака, – я попытался ответить как можно спокойнее.

Его глаза наигранно расширились, изображая шок, словно он все еще не мог понять, на что я намекаю.

– Не хочешь дойти до бара? Уже девять вечера, а ты еще с постели не вставал… – Карим решил сменить тему.

– Ладно… пошли.

Мне хватило семи минут на то, чтобы собраться. Уже через полчаса мы сидели за стойкой. Вы, наверное, думаете, что мои каникулы – полное дерьмо: я целыми днями просиживаю в баре со своим непутевым дружком или лежу на кровати и изредка куда-нибудь выбираюсь с мамой и ее мужиком… Но так оно и есть. Мои каникулы и правда – полное дерьмо. Я знаю, что сам виноват. Если бы я хотел, то я бы нормально отдыхал во Флоренции, каждый день посещал старинные соборы, площади, музеи и замки. Но мне на это как-то наплевать. Я просто хочу побыть наедине с собой.

Карим

Маэль выглядел раздраженным и одновременно растерянным. Конечно, я догадывался, из-за чего. В тот вечер, когда он напился чуть не до потери сознания и его увезли домой, я всю ночь провел вместе с Эвридикой. Я многое о ней узнал. Оказывается, у нее ужасные отношения с матерью. Отец часто приводил домой женщин, но ни до чего хорошего его отношения не доходили. Еще я узнал, что в школе она была отличницей и умеет играть на скрипке. На самом деле мы много о чем разговаривали, но не было ничего такого, что мне запало бы в душу. Хотя это не помешало нам переспать. Видимо, Маэль об этом догадывался. Ведь он в первый же день моего приезда сказал о том, что она ему очень нравится. А я забил на его чувства и думал только о себе. Ну а Эвридика… Она оказалась обычной итальянской шлюшкой.

Мне не хотелось говорить Маэлю правду, снова портить с ним отношения. Но и он не ангел. В свое время этот страдалец сделал мне много всякого дерьма, которое я ему простил.

Я опять взглянул на Маэля, который мучил шпажкой оливку в бокале с каким-то алкоголем. Его раздражало все вокруг, и это было слишком заметно.

– Может, хватит уже сходить с ума? – не выдержал я.

Маэль лишь поднял на меня взгляд, полный презрения и скуки.

– Ну что с тобой такое? Почему ты всех вынуждаешь разговаривать с тобой как с ребенком? – продолжал я.

– Начнем с того, что я вообще не просил тебя со мной разговаривать, – сказал он холодно.

– Но я же вижу, что тебе это нужно. И не надо грубить и отрицать это.

– Что тебе от меня нужно? – Маэль вздохнул и посмотрел мне в глаза.

– Я хочу, чтобы ты нормально ко мне относился. Мы же друзья.

– С каких это пор мы друзья? То, что у нас много общих знакомых, еще ничего не значит.

Меня начинало раздражать его поведение. Так и хотелось ударить его по лицу. Хорошо, что я, в отличие от него, умел сдерживаться и прекрасно понимал, что таких, как Маэль, бить нельзя. Это просто аморально.

Внезапно он захотел выйти на улицу, на воздух, будто у него кружилась голова. Я пошел за ним.

– Давай все решим раз и навсегда. Скажи мне прямо сейчас, что тебя раздражает и не устраивает. Я пойму и постараюсь исправиться. – Я понимаю, что вел себя с ним как психиатр с пациентом. Но это единственный способ найти общий язык с Маэлем.

На его лице появилась кривая улыбка. Выглядело это жутковато. Наступило минутное молчание, которое прерывали шум проезжающих мимо машин и звон колоколов огромного собора.

– Меня раздражает все. Абсолютно все. Но то, что ты уже сделал, увы, не исправить, – сказал он, продолжая странно улыбаться.

– Это все из-за Эвридики?

– Вау, какой догадливый!

– Да, блин, мы из-за нее будем теперь ссориться? Она не твоя жена, не невеста, она даже тебе не девушка и о чувствах твоих не знает!

– И что теперь?! Зато ты знал о том, что она мне нравится!

– Да, я виноват. Я тоже выпил, как и ты. Это обычное дело, успокойся. Мы кружимся вокруг этой итальянки как пчелы над медом. Давай забудем о ней, и все. – Я прекрасно понимал, что мои слова звучат не убедительно, а наоборот. Просто мне нечего было сказать про мой поступок.

– Как же я от всего устал… – Маэль медленно опустился на бордюр и закрыл лицо руками. До того как выйти на улицу, он уже успел выкурить сигарету. Курение еще больше влияло на его слабую психику.

Я не осмелился присесть рядом. Я был способен только на то, чтобы успокаивающе похлопать его по плечу.

– Все будет хорошо. Все наладится. Ты сам мне это говорил, – тихо сказал я.