Глава 14

Гостиница недалеко от центра города, в которой остановился второй помощник, представляла собой весьма заурядное заведение. Широкая деревянная постройка в два этажа с общей столовой внизу и комнатами для постояльцев наверху. Его скромно обставленная комната на одного человека выходила окном на широкий оживленный проспект. Смотреть там было особо не на что. Начались дожди, и на каменной мостовой собрались мутные лужи, а по траншее рядом ручьем текла грязная вода вперемешку с мусором. Повозки то и дело обливали водой неосторожных прохожих, а те бранились на неаккуратных извозчиков.

Рядом с комнатой Рагенбера поселились его исполнители. Багажа у них с собой практически не было, только сменная одежда и оружие. Надолго задерживаться в Ноте они не собирались. Дело, порученное главнокомандующим, требовало расследования, но поскольку прошло уже довольно много времени с момента казни преступников, найти какие-то новые связи в этом деле они не рассчитывали.

Рагенбер, не успели они заселиться, пожелал отправиться в Обитель Правосудия немедленно. Они вышли из своих комнат практически синхронно — двое исполнителей в черных плащах с низко надвинутыми капюшонами и их мастер в своем новеньком черном мундире.

Животные еще не устали за полдня пути и могли выдержать небольшую поездку по городу. Любезный услужливый мальчик-лакей вывел трех лошадей из конюшни и открыл перед гостями деревянные ворота, выпуская их на проспект. Никто из них не знал города, поэтому Рагенбер заблаговременно расспросил трактирщика, как добраться до городской тюрьмы. А чтобы лишний раз не волноваться по поводу выбранного им пути, Рагенбер обернулся при выезде со двора и уточнил у лакея:

— В какую сторону Обитель Правосудия?

Мальчик указал направо.

— Вам туда, господин. Прямо по Длинному проспекту до перекрестка с улицей Ясеневая аллея и потом налево.

— Спасибо.

Рагенбер не спеша поскакал во главе процессии, плавно покачиваясь в седле. Скользкие от дождя булыжники, люди, спешащие по проспекту в обе стороны, экипажи знати и повозки купцов значительно затрудняли движение, но спешить было некуда.

Сквозь пелену дождя Рагенбер на каждом перекрестке вглядывался в указатели, пока наконец не увидел нужный. «Ясеневая аллея» — гласила обветшалая деревянная дощечка со срезанными в обе стороны краями в виде стрелок, прибитая к шесту на обочине.

Ясеневая аллея мало чем отличалась от Длинного проспекта — широкой улицы, по которой они только что ехали. Все, что напоминало о названии аллеи, это редкие стволы ясеня, торчащие с двух сторон от дороги. Однако чем дальше они продвигались, тем чаще встречались деревья. Одиноко торчащие из земли метелки превратились в два аккуратных ряда с расстоянием в пять шагов от одного ствола до другого. Листья с дорожек ежедневно сгребали в кучи к квадратам земли вокруг ясеней. По всему видно, что по этой дороге к своим рабочим местам ездят сановники, судьи и другие государственные служащие, первые лица города.

Один из съездов с аллеи вел к широкому ухоженному зданию с облицовкой из плит белого мрамора. В центре строение имело куполообразную форму и поднималось этажа на четыре, в то время как левое и правое крыло с плоской крышей — всего на один этаж. Маленькие окна с флангов больше походили на бойницы, на всех стояли решетки с толстыми прутьями. Обитель Правосудия города Нота. Камеры для узников на цокольном и на первом этаже, а куполообразное просторное помещение для заседаний суда и для проведения внутренних казней.

Рагенбер с исполнителями свернули на длинную подъездную дорогу, по бокам которой стояло несколько экипажей, а во дворике под навесом были привязаны лошади. Посетители оставили своих лошадей у коновязи и направились прямиком к главному входу — огромной двустворчатой аркообразной двери. Вход охраняли четыре стража с алебардами. Двое грозно преградили им путь.

— Кто вы и по какому делу пришли? — вопросил один из мужчин приглушенным из-за опущенного забрала голосом.

— Я второй помощник главнокомандующего Вэя. Прибыл по личному поручению короля.

Рагенбер достал из внутреннего кармана бумажную грамоту, развернул ее и показал стражнику. Внизу грамоты под текстом красовалась личная королевская подпись и печать. Она давала допуск во все государственные заведения страны.

— Со мной мои исполнители, — добавил он, заметив подозрительный взгляд стражника, брошенный за его спину.

— Вы можете пройти, господин… второй помощник. Но помните, что ни вы, ни ваши спутники не должны использовать оружие внутри стен Обители Правосудия.

Стражники расступились и убрали алебарды, один из них потянул за кольцо на двери и с легким поклоном пропустил посетителей внутрь. Страж дождался, пока зайдет последний из них, и аккуратно, без лишнего шума прикрыл тяжелую дверцу.

Взору открылся внушительных размеров холл. Квадраты каменных плит покрывали пол и стены Обители Правосудия, огромные колонны подпирали куполообразный потолок с фреской, потрескавшейся и потускневшей от времени. Фреска представляла собой сцену древнего судебного процесса: бородатый грозный мужчина с королевским венцом на голове держит в левой руке фолиант, а в правой — меч. Его окружают фигуры поменьше — присяжные в зеленых мантиях, палачи в черных накидках с капюшоном и подсудимые с выражениями всех земных страданий на лицах. На картине преобладали черные и красные цвета, что в совокупности с тусклым освещением придавало ей устрашающий вид.

В холле было достаточно пустынно, и Рагенбер со своими исполнителями, пока шли к главной лестнице, не встретили никого, за исключением парочки служителей, которые тут же исчезли за одной из боковых дверей. Каждая Обитель Правосудия возводилась по практически идентичным архитектурным планам, так что знающий человек мог сориентироваться без посторонней помощи.

Первым делом Рагенбер направился к кабинету деловодителя, или судебного архивариуса. У этого человека хранятся все записи присяжных, судей, исполнителей, показания свидетелей и подсудимых и приговоры приор-префекта по каждому делу.

Кабинеты работников Обители Правосудия размещались по большей части на втором и третьем этажах, на четвертом хранились записи дел, а на первом проводились открытые и закрытые слушания, закрытые казни. Для общедоступных казней, каковых было большинство, по всему городу имелась масса различных мест.

Рагенбер со своими исполнителями поднялся на третий этаж, где полукругом выстроились одна за другой двери с табличками-указателями должностей их владельцев. После стука в дверь и приглушенного «Войдите!» второй помощник толкнул дверь и шагнул внутрь комнаты. В центре прямо напротив двери стоял стол с кипами бумаг, стопками фолиантов и писчими принадлежностями, по бокам от него — шкафы с уже прошитыми и составленными делами. Силуэт архивариуса резко выделялся на фоне аркообразного окна: сутулый и скрюченный от постоянной бумажной работы и старческого артроза. Он поднялся с кресла — тяжело и со стоном — и стало