и сам состою в ордене Красного Льва, поставляю им информацию и обеспечиваю кров по необходимости. Жена об этом ничего не знает. Не хочется впутывать ее и детей. Надеюсь, ты будешь держать это в секрете.

Ева с трудом проглотила слюну и кивнула. Слова старого мастера выбили ее из колеи. Все неправильно. В смятении она встала из-за стола.

— Спасибо за все, Ларг. Мне уже пора. — Она порылась в сумке и выложила на стол горсть монет. — Вот деньги за инструменты.

— Уже уходишь?

— Я обязательно зайду к вам позже, когда буду свободнее, — пообещала девушка, стараясь сохранить непринужденную улыбку на лице. — Надеюсь, ваш сын скоро поправиться.

— Да… Ну что ж… — Ларга, видимо, огорчил внезапный уход гостьи. Он любил поговорить и терпеть не мог оставаться в одиночестве.

— Пожалуйста, не говорите никому то, что сейчас сказали мне. До свидания, мастер Ларг, спасибо за все и берегите себя! — Ева помахала ему на прощание.

— Говорю, говорю, а все без толку, все равно меня так называет…

Ева еще толком не знала, что собирается делать, что будет говорить, но возрастающее в сердце чувство тревоги заставляло ее гнать лошадь к особняку терци-префекта. Развеять подозрения или, наоборот, доказать самое худшее.

В городе в это время по счастливой случайности оказалось не так много праздно шатающихся. Быстро миновав городскую черту, девушка пустила лошадь во весь опор. Мир по обеим сторонам дороги представал единым тусклым размытым пятном, смотреть вперед мешал моросящий дождь и ветер, который то и дело срывал капюшон с ее головы и в конце концов заставил Еву совсем от него отказаться.

До главных ворот девушка добралась с мокрыми растрепанными волосами, в которых к тому же застрял коричневый листик. На подъездной дорожке примостились два незнакомых экипажа. Она не стала дожидаться, пока ее встретит дворецкий, оставила лошадь и свой плащ возле черного выхода, отряхнула и пригладила волосы и осторожно приоткрыла дверь. Кажется, она проехала через двор слишком быстро и ее никто не успел заметить. Какой-то внутренний порыв заставил ее до поры не показывать своего присутствия. Это могло быть и ошибкой, и залогом успеха.

В коридоре никого не оказалось. Эта часть дома предназначалась прислуге. Быстро и бесшумно, прежде чем кто-либо успел ее заметить, Ева покинула коридор и поднялась по служебной лестнице на второй этаж. Она не знала, что ищет, и решила для начала выйти к кабинету Квинта. Прошла по коридору второго этажа, прислушиваясь к любым звукам. На пути попадались закрытые двери, а дальше — второй свет и главная лестница. Ева решила идти тем же путем, каким шла в прошлый раз. Путь из комнаты в комнату.

Она нашла нужную дверь и осмотрелась. В помещении никого не было, но горел свет. В другой зале также оказалось пусто. Однако за дверью следующей залы явно кто-то был. Там раздавались голоса нескольких человек. Ева затаила дыхание и подошла поближе.

В замочную скважину ничего не было видно, а голоса звучали как невнятное бормотание. Она рискнула и немного приоткрыла дверь, самую капельку, молясь, чтобы скрип не выдал ее. Мельком заглянула в зал. Там за столом сидели люди, около дюжины, в основном мужчины. Из всех, кого смогла увидеть, она знала только Квинта.

Ева прислонилась к стене и стала слушать.

— …у нас не много, мы не можем рисковать.

— Почему не обратиться к наемникам?

— Они ненадежны. Их интересуют только деньги, и если кто заплатит больше — или припугнет — они выложат все подчистую.

— Если нанять их через вторые руки и избавиться от посредника, никто не сможет на нас выйти.

— Поверь мне, способ найдется! Как только они поймут, что это подставное лицо, станут копать глубже. Не факт, что мы сможем предусмотреть все мелочи.

— А как вы можете быть уверены в своих людях? То, что те двое не проговорились, еще не означает, что выдержат все. И это при том, что за работу не брался настоящий инквизитор! Вот вы — сможете поручиться в надежности своих ребят? Или вы, на все сто процентов? Наше дело — это риск, мы все знали об этом с самого начала. Нет вероятности, что кто-то из нас не умрет сегодня в собственной постели, истекая кровью. Так что я считаю, стоит использовать все возможные средства. Сейчас нужно действовать быстро, иначе, если кто-то из львов что-то пронюхает, это сразу же узнает и король. А для него законы не писаны.

— Нам всем несдобровать.

— Мне передали вести из Патета. Главнокомандующий присылает в Нот свою ищейку. И — кто бы мог подумать — как раз по делу Пансы.

— Этого нам еще не хватало, будь оно неладно. Что-то больно много шумихи вокруг этого дела.

— Квинт, ты должен был это уладить.

— Оповестите наших ребят в Обители Правосудия, чтобы доложили, как только он там появится. Я хочу знать, что это за человек и как далеко он сможет зайти. А что касается твоего заявления, все прошло бы гладко, если бы они не попались в руки гвардейцев.

— Да? И вместо того, чтобы отсидеться в сторонке, ты светишься в этом деле еще раз и ради кого? Ради девчонки, которая чуть все не испортила.

— Во-первых, не ради нее, а ради себя. Заметь, она оказалась нам полезной в последнее время. Нам не хватает действительно опытных бойцов.

— А что будет, когда она узнает? Ты не сможешь водить ее за нос вечно.

— Узнает ли?

— До меня дошли слухи, что у тебя давние счеты с ее отцом. Это правда?

— Одно дело, когда ты действуешь в интересах ордена, но личные интересы, это уже совсем другое. Надеюсь, ты понимаешь, что в случае неудачи никто из нас и пальцем не шевельнет, чтобы вытащить тебя из ямы. Так что решай свои вопросы, не впутывая при этом орден.

— Ты подставляешь под удар нас всех, просто помни это. Девчонка Теодрик — частый гость мастера Котты, а он, как известно, в курсе дела. Что будет, реши он ей поведать всю правду? Кому она больше поверит, тебе или ему?

— В твоих словах есть справедливость, Шеон. Есть еще одно дело, в котором она может нам помочь, а потом избавимся от нее. Только донеси это до своей дочери, а то она, кажется, переигрывает.

Больше слушать она не могла. Ее душили слезы. Она сползла вниз по стене и закрыла рот руками. Все тело сотрясалось от мелкой дрожи, кружилась голова и в глазах все поплыло. Бедная Ева.

Она сидела, давилась слезами и проклинала себя