намеренно ведя пальцем по холсту, чуть «двигая» изображение влево. Взору приоткрылся до этого невидный за сосновыми ветвями бок дворца на самой вершине, явив неприступную, отвесную скалу под ним и изящную арку входа. В воде заколыхалось отражение, берег и горы на заднем плане тоже пришли в движение, открывая новые виды. Иэнель с восхищением провернула изображение по кругу, вернувшись в исходную точку.

Постояла, переведя сбившееся дыхание. О таких картинах ей приходилось слышать, но никогда видеть. Говорили, что это такая редкая и неимоверно сложная магия пространства, основанная на временных промежутках заключенного в плоскость.

«Откуда у Урмэда такая дорогая вещь в доме?» — раздумывала она, заправляя смятую постель и раздвигая шторы. Плотнее запахнулась в халат, вышла в пустой кабинет.

«Дождаться хозяина или уйти так?»

Осмотрелась. Обстановка такая-же, как и была в прошлый ее визит сюда. Еще раз, почти воровато огляделась, подошла к столу и взяла один из альбомов в кожаной обложке с плотной желтоватой бумагой. Полистала…. Это были зарисовки. Сначала портреты слуг, пять или шесть зарисовок пейзажей из окна, два портрета Нейдана, а всё остальное место занимала она! Вот она в лесу после битвы — сидит на пне того самого срубленного дайнами дерева; вот в столовой, в самый первый день прибытия; висящая на ручке двери третьего этажа (Иэнель содрогнулась от воспоминания); склонившая голову после похищения шарика перехода; в подземном озере с распластанными по воде волосами, и несколько зарисовок (видимо вчерашних) пока она спала.

Ее кинуло в жар, потом в озноб. Мысли метались, пытаясь отыскать ответ на вопрос, вертевшийся в голове: почему именно её портретов так много? Новое лицо — как объяснил тогда Урмэд. Или… Вот это «или» могло расставить всё по своим местам. Но догадка была настолько волнительна и неожиданна, что в неё не особо верилось. В задумчивости, она положила альбом на место и собралась уходить.

— Доброе утро, — неожиданно поздоровались из-за шторы.

Иэнель вздрогнула, запнулась о кресло и с размаху плюхнулась в него.

Урмэд отодвинул штору, усмехнулся.

— Не услышал тебя. Извини, что напугал. Я прятался не специально, просто жду, когда проснешься.

Слез с подоконника.

После обеда Урмэд вернулся в комнату, и удостоверившись, что Иэнель спит, тихонько открыл створку окна и прихватив курительную трубку, устроился на подоконнике.

Привычку эту он перенял у дайнов. Говорят, вредно, но сейчас он не хотел от нее отказываться. Это помогало сосредоточиться, подумать…или вспомнить.

Трубка была вырезана из корня Черного дерева, что растет в гористых местностях. (например, как рядом с Озерным Лесом). Но эта не оттуда. Чёрное дерево так же встречается и в горах Рахадалара, что рядом с империей дайнов. Корни его настолько прочны, что похожи на камень. Да еще дают табаку, чудесный вишневый привкус. Трубка имела округлую маленькую чашку, была изящно-гнутая — с длинным чубуком и мундштуком.

Чуть погодя услышал, что Иэнель возилась на кровати, вздыхала, ходила по комнате и кажется, заправляла кровать. Неожиданно!

Потом вышла, и не заметив его за плотными шторами, принялась рассматривать альбом с набросками. Урмэд с любопытством наблюдал за ней через узкую щель между тканью, и уже хотел обнаружиться, но с какой-то садистской для себя болью продолжал следить, как лицо её меняется от рисунка к рисунку. От заинтересованно-любопытного, до возмущенно-удивленного. Ему даже показалось, что она разоблачила его, словно заглянула в самые сокровенные уголки души. «Так, пора обнаружить себя самому».

Иэнель выдохнула.

— Умеешь ты напугать!

Дайн смущенно улыбнулся. Выбил сгоревший табак в пепельницу, поставил трубку на специальную подставку, вычистит позже — когда она остынет.

— У тебя…ты…, — Иэнель не знала, как объяснить свое позорное любопытство, получается она опять копалась в чужих вещах, как воровка, — Отличные рисунки. Извини, что без спроса, не удержалась, — покраснела она.

— Только не подумай, что я маньяк, — смутился в свою очередь Урмэд, перекладывая альбом на полку в шкафу.

— Нет-нет, что ты. Просто неожиданно было видеть события последней недели в картинках, — нашлась принцесса, но румянец с нее так и не сошел.

Иэнель не хотелось говорить о своих приключениях и огрехах. Спросила о другом.

— Откуда у тебя в комнате та потрясающая картина? Мне отец как-то рассказывал, что видел подобную, но я, если честно, не верила до конца. Думала перепил на пиру вот и приблазнилось.

Урмэд улыбнулся. О попойках Эндвида раньше ходили легенды.

— Это я сам писал, — огорошил дайн. В голосе чувствовалось удовлетворение собой и затаенная гордость.

— Как? Ты сам! Но это же… это…, — Иэнель задохнулась от удивления, не знала — разыгрывает ее Урмэд или говорит правду. Но по его серьезному лицу поняла — не врет.

— Да, она построена на магии пространства и работал я над ней чуть больше трех вёсен. Ведь прорисовать и составить вместе пришлось чуть больше двухсот рисунков.

Иэнель восхищенно выдохнула.

— Ты серьезно!? — вопрос был дурацкий, больше от неожиданности, — Но откуда ты знаешь, как выглядел Озерный Лес, ты бывал там?

Урмэд вновь улыбнулся, но в глазах блеснул насмешливый огонек.

— Нет, я там родился, а потом жил, до того самого пожара.

Иэнель подумала, что он точно ее разыгрывает и натянуто засмеялась.

— Шутишь, ты же дайн! Как ты мог жить в Озерном Лесу? Да тебя бы туда на полёт стрелы не подпустили… да ты… — но она тут же осеклась, увидев его осуждающий взгляд.

— Ты хотела правды? Я сказал правду, а теперь ты насмехаешься и не веришь, — упрекнул он.

— Но… — растеряно промямлила она

Мысли Иэнель путались и метались, что бестолковые овцы в тесном загоне.

— Послушай, это не лучшее время для серьезного разговора, — перебил ее дайн, — Давай, ты приведешь себя в порядок, поешь, а потом я приглашаю тебя на пикник на берег океана. Там и поговорим.

Ошеломленная девушка кивнула и молча вышла из комнаты. Даже не помнила, как переоделась и поела.

Урмэд ждал ее в холле. Перед ним стояла собранная Дормаром корзина еды, на которой, сложенный, покоился большой плед (который наверняка был положен заботливым Нейданом).

Он осмотрел ее с ног до головы.

— Нет, твоя одежда не годится, — забраковал Урмэд, — У тебя есть что-нибудь более удобное для похода в горы? Что-нибудь дорожное.

Иэнель демонстративно подкатила глаза, но молча кивнула и пошла обратно.

Урмэд досадно вздохнул и приготовился ждать, но девушка вернулась быстро. На ней были тонкие светлые штаны с высокими сапогами, легкая белая рубашка, а поверх нее синий короткий (выше середины бёдер) жакет с капюшоном. Волосы убрала в высокую прическу.

Урмэд незаметно сглотнул, отчаянно надеясь, что не позволил