— А что остается делать бедной женщине? — Всё так же с улыбкой, поддержала диалог Вера, — ладно, располагайся одинокий охотник без мамонта, будем питаться кореньями.

— Ты хочешь есть? — Шутки про охотника тревожили, поэтому он неуклюже перевёл разговор на другую тему.

— Пока не знаю, — неуверенно пожала плечами Вера, и мечтательно глядя в звёздное небо, добавила, — если честно, то хочется чего-то такого весёлого, но пока не могу ничего весёлого придумать, грустно как-то… — Вера задумчиво расшевелила затухающие ветки и костёр вспыхнул снопом искр, — Кстати, ты принёс чего-то-нибудь, что может гореть?

— Ты так, смешно сказала «чего-то-нибудь».

— Ага, это любимое выражение одного моего знакомого, он так часто это повторяет, что невольно перенимаешь. Так что с дровами?

— Ну, дровами это сложно назвать, скорее охапка хвороста.

— Пойдет… Давай сюда.

Ал подвинул ближе к костру принесённый им сушняк и Вера подбросила в огонь несколько крупных веток.

— Смотри, — Вера всё так же задумчиво смотрела на небольшой костерок, — кажется, что огонь пожирает хворост и, как хищный зверь, урчит от удовольствия, похрустывая костями… маленький беспокойный зверёк, который, если его хорошо кормить может вырасти и сожрать всё. Наверное, огонь самый опасный после человека зверь…

— Странные ассоциации… — заметил Ал, тоже глядя на плящущие язычки пламени. И снова перевёл разговор на другую тему, — так какие у тебя предложения по поводу празднования первого Дня Полнолуния?

— Не знаю, я думала сегодня ты у нас главный генератор идей, а я так — на подхвате. Ну и, в качестве водителя… надеюсь не совсем трезвого.

— Я тоже не знаю… наверное, генератор требует подзарядки.

— Можно и подзарядиться, ты же не забыл взять еды? А ну-ка, вспоминаем, кто у нас сегодня дежурный по кухне?

— Я, — как по команде отчеканил Ал и другим тоном добавил, — вообще-то я никогда ничего не забываю, тем более, если дело касается еды.

— Ой ли? — Вера посмотрела на него с наигранно скептическим прищуром, — что точно не забываешь? Ах, вот ты, оказывается, какой "незабываемый"! — Довольная своим каламбуром, Вера подкинула в костер ещё немного веток, потом резко вскочила на ноги. — Давай тогда найдём для начала что-то-нибудь съедобное, кстати, в холодильнике стояло несколько бутылок с "градусными" напитками, надеюсь их ты взял?

— Не взял, а прихватил на всякий случай! — Таким же наигранным тоном, с гордостью ответил Ал.

— Сейчас как раз тот самый случай, давай выпьем — это так сближает!

— Ну, может быть, ты и права, — казалось Ал тянул время.

— Давай, тащи бутылку, да, — пародируя кавказский акцент воскликнула Вера, искренне не понимая, почему Ал "тормозит". — Ну что ты в самом деле ломаешься как застенчивая еврейская девственница?

Нехотя Ал встал и пошелестев пакетами, вернулся к костру с запотевшей бутылкой.

— Ну, и чем её открывать?

— Ой, — вскрикнула Вера, — это я забыла взять штопор из бардачка! Ты, это, начинай тут готовиться к банкету, а я быстро сбегаю.

Вера побежала к машине. На полпути в уши как-то странно ударил поток воздуха, щёлкнул о барабанную перепонку и.… звуки смешались в каком-то жутком коктейле…

***

— Царица, ты нужна здесь…

— Кто это говорит, — сквозь силу произнесла Она, — Кто?

— Это я, Голиаф, — из-за дерева появилась огромная фигура горгульи.

— Я не могу, Голиаф, не сейчас…

— Ты должна…

— Что я должна? Кому? Как ты здесь оказался?

— Стикс вернулся без тебя. Я пошёл за ним и оказался здесь. Что ты делаешь в этом Мире?

— Я…

— Возвращайся немедленно в Дакнес!

— Голиаф, я не могу уйти сейчас, не могу… Я обещаю, я вернусь немного позже.

— Царица, вспомни о своем долге правительницы.

— Я помню, всё помню, только…

— Мне, жаль, — с грустью в голосе произнёс верный телохранитель, — но ты становишься слишком человечной. И ещё, ты всё больше и больше напоминаешь Гильермо. Перед ним тоже встал выбор, но он не смог отречься от любви к Семиликой, ради Неё он отказался от борьбы и сдался. Тогда тоже была война, демоны под видом беженцев переселились в Дакнес, началась война между расами. Тогда Гильермо увёл их за собой в другой Мир, который по воле Богов был замкнут навечно. Так получилось, что Гильермо разделил их участь, оставив Дакнес на произвол судьбы.

— Но при чём здесь Семиликая?

— Сначала она опутала Гильермо своей красотой, потом стала его женщиной, а потом, воспользовавшись случаем, избавилась от него, как от ненужного хлама.

— Голиаф, всё это слишком запутано, я ничего не поняла, да и… не время для подобных разговоров…

— Что здесь непонятного? Семиликая — бессмертна, к тому же входит в Совет Пантеона… В принятии решения о закрытии Мира Её голос оказался решающим. Гильермо не смог вернуться.

— Но мы же не знаем почему она так поступила, может на это были причины?

— Да, были и одна из них — человеческая сущность Гильермо.

— Я всё равно ничего не поняла… При чем здесь человеческая сущность? При чём здесь я?

— Ты тоже должна пройти испытание, и я делал всё, чтобы заглушить в тебе капли твоей человеческой крови… наверное, я был плохим учителем, раз ты, в трудную для Дакнеса минуту предаёшь свой народ ради мужчины, ради человека…

— Он совершенно другой, он не похож на людей!

— Вот, видишь, ты его уже защищаешь.

— Нет, но…

— Ты возвращаешься? — Перебил Её Страж.

— Не сейчас. Голиаф, пойми и меня тоже, я обещаю, что никогда не оставлю Дакнес, но сейчас, позволь эту ночь провести с ним.

— Тебе решать. Царица ты, а не я… — Голиаф отвернулся, и не глядя на Неё произнес, — я пришлю за тобой Стикса.

Голиаф исчез в темноте. От слов телохранителя и учителя, казалось Её ноги подкосились сами собой. Царица Дакнеса села на землю и обхватила руками колени, пытаясь унять дрожь…

***

Наверное, у Веры просто закружилась голова? Иначе как объяснить то, что она очнулась от наваждения посреди деревьев, сидя на траве, обняв руками колени? Вера посмотрела на Луну, вспоминая, кто она, где находится и что собиралась сделать.

Какофония приглушённых звуков продолжала навязчиво зудеть в ушах. Вера помотала головой, и обеими пятернями лихорадочно взъерошила волосы. Потом энергично потёрла щёки. Посторонние звуки постепенно стихали.

Вера хлопала себя по щекам, пытаясь вспомнить, что же она собиралась делать?

А, точно! Она шла к машине, у неё закружилась голова и она ненадолго потеряла сознание… или впала в прострации… не важно! Скорее всего от недосыпания или по какой-то другой причине. Может оно самое — женское ежемесячное? Ладно, надо идти!