Вилмер опускается в воду и протягивает руки. Ноа укладывает меня на них бережно, будто какой-то хрупкий сосуд. По его нынешнему поведению совсем не скажешь, что он вытворял в денжене еще несколько минут назад.

Вил усаживает меня к себе на колени, и я вздрагиваю, когда в меру горячая вода касается раздраженных участков кожи. Сворачиваюсь клубочком на руках мужчины и, медленно моргая, смотрю на панораму Бригэм-Хиллс. Из глаз вытекают тихие слезы, но мне так хорошо, как уже давно не было.

Ноа садится слева от Вила. Целует меня в макушку и гладит по волосам.

– Ты отлично справилась, – тихо произносит он.

– Спасибо, сэр, – отвечаю шепотом и улыбаюсь.

Вилмер нежно касается моих губ своими.

– Я в восторге, – отзывается он так же тихо. – Кажется, я влюбился, – улыбается он.

– Тебе так только кажется, – качаю головой. – После сессии всегда чувствуешь подобное к своему партнеру. Это пройдет.

На улице стремительно темнеет, и в городке зажигаются первые огни. Ноа покидает нас на пару минут, чтобы выключить свет в оранжерее и зажечь толстые свечи справа и слева от джакузи.

Мы долго сидим в воде, наблюдая за городом и ведя неспешные беседы о всякой ерунде. Обсуждаем предпочтения в сексе настолько открыто, будто мы все состоим в отношениях друг с другом. Это кажется немного странным, несмотря на то, что мы уже дважды переспали. Но наши разговоры настолько гармоничны, а беседа течет настолько плавно, что это совсем не напрягает.

Так я узнаю, что Ноа всегда любил пожестче, как и Вил, но последний любит игру в догонялки. Ему нравится заманивать жертву в силки, охотиться на нее, завоевывать. Ноа же любит секс без последствий и принципиально не строит отношений.

– Но почему? – спрашиваю я, глядя на мужчину.

– У меня слишком высокие требования к женщине. Я еще не встретил ту, которая бы им соответствовала. А раз так, зачем обрекать прекрасный пол на тщетные попытки дорасти до моих идеалов? Чтобы не разочаровывать ни женщин, ни себя, я просто решил, что одному мне будет комфортнее.

– Какой гуманизм, – хмыкает Вилмер, я хихикаю, а потом зеваю.

– Пойдемте спать, – предлагает Ноа и встает.

– Все вместе? – с надеждой спрашиваю я.

– Я привык спать один, – повторяет Ноа слова, которые сказал накануне, и растягивает большое полотенце, готовый завернуть меня в него.

Как жаль. А я бы с радостью устроилась между двумя горячими телами мужчин и уснула бы, чуть ли не впервые в жизни ощущая себя в полнейшей безопасности.

Глава 32

Лиана

Пока Ноа работает, мы с Вилом выбираемся на прогулку по огромной территории вокруг особняка Кинга. Погода сегодня радует. Вышло солнце и даже немного пригревает. Но из-за прохладного ветерка мне приходится кутаться в куртку Ноа.

– Мне нравилась одна девушка, – рассказывает Вилмер, продолжая начатую ранее тему неудачных отношений. – Но я не нравился ей.

– Серьезно? – мои брови вопросительно поднимаются, когда я смотрю на Вилмера. Его слегка хищные черты лица немного заостряются.

– Она считала меня несерьезным. Из-за нее и в ФБР пошел, чтобы доказать, насколько я серьезен. Но пока был в академии, она встретила свою любовь и вышла замуж.

– Почему тогда не бросил ФБР? Раз уж мотивация отпала.

– Не знаю, – он легонько пожимает плечами и поправляет воротник парки. – Увлекся. Да и, знаешь, ощущение вседозволенности и практически полной безнаказанности пьянит, – он подмигивает и улыбается.

– Что ж, тогда тебе стоило найти нормальную девушку, которая бы ценила тебя и воспринимала серьезно.

– Может, и стоило. Но когда я поступил на службу, было как-то не до этого. Ты тоже считаешь меня несерьезным? – спрашивает он, когда мы поднимаемся на мою любимую смотровую площадку и рассаживаемся в креслах.

Я вздыхаю и, глядя на панораму Бригэм-Хиллс, начинаю понимать, почему Кинг купил этот особняк. Здесь легко дышится, а отдаленность от людей позволяет плюнуть на все материальное и заглянуть внутрь себя. Услышать свои истинные желания, понять их. Но есть в этом и негативная сторона. Если внутри человека столько же боли и дерьма, сколько во мне, заглядывать туда не то что неприятно, а чревато депрессией. Окажись я в этом доме одна, уже бы на третий день, наверное, сошла с ума.

– Нет, – наконец отвечаю на вопрос Вилмера. – Не считаю. – Перевожу на него взгляд и внимательно всматриваюсь в глаза, на дне которых плещется боль. – Ты дважды спасал меня. Я видела тебя в деле. Видела, какой ты на работе. Так что ты вполне серьезный.

– Но на фоне Ноа я выгляжу практически подростком. – Вил с сомнением качает головой, а потом поворачивается ко мне вполоборота. – Слушай, мне интересна правда. Я задал этот вопрос не для того, чтобы ты меня успокаивала. Ты достаточно цинична и жестока, чтобы сказать, как есть на самом деле.

Я усмехаюсь и кладу голову на подушку, покрывающую всю сидушку и спинку ротангового кресла, и даже немного выступающую сверху.

– Ты стараешься казаться несерьезным, – произношу я то, что думаю на самом деле. – Потому что, судя по всему, пытаешься скрыть боль, которая горит у тебя внутри. – С лица Вилмера медленно стекает улыбка, а взгляд становится серьезнее. – Я вижу эту боль. Чувствую ее. Она резонирует с моей. Так болит разочарование. В людях, в жизни, в любви наконец.

– И кто же стал твоим разочарованием?

– Их было много. Я сейчас не о мужчинах-партнерах по сексу, – добавляю, когда вижу тот самый огонек разочарования в глазах. Он появляется у всякого, кто пытается поговорить со мной об отношениях.

Многим людям кажется, что эскортницы разительно отличаются от них. Будто бы наша жизнь состоит из постоянных вечеринок. Она щедро залита алкоголем и спермой, а сверху приправлена кокаином. Но когда такие люди узнают, что у многих девушек моей профессии есть семьи, дети, престарелые родители. Что они ходят на школьные собрания и пекут печенье для школьных ярмарок… люди поражаются, как такое возможно. Чаще всего, это просто принцип ведения