внутренних дел СССР маршал Л. П. Берия, который по сути получил полный контроль над всеми карательными органами и спецслужбами страны, включая госбезопасность. Причем, как справедливо заметили ряд авторов (В. П. Наумов, Б. В. Соколов, Д. В. Кобба[227]), если раньше единоличный и очень жесткий контроль за деятельностью всех спецслужб осуществлял лично И. В. Сталин, то теперь эта роль перешла к самому Л. П. Берии, потенциально претендовавшему на роль одного из лидеров «узкого руководства». В связи с этим обстоятельством следует напомнить, что, по свидетельству Управделами Совета Министров СССР М. Т. Помазнева и двух начальников бериевского секретариата в МВД СССР генерал-лейтенанта С. С. Мамулова и полковника Б. А. Людвигова[228], начиная с середины марта 1953 года Л. П. Берия не только перестал согласовывать с отделами и даже Секретариатом ЦК назначение всех руководителей региональных УВД, но аналогичным образом вел себя и при назначении и освобождении всех ответственных работников в курируемых им аппаратах Совета Министров СССР и Спецкомитетов по атомному проекту и ракетной технике, которые всегда были исключительной номенклатурой Секретариата и отчасти Президиума ЦК. Более того, именно он дал прямое указание всем главам республиканских МВД и региональных УВД собирать компромат на всех партийных и советских работников республиканского, краевого и областного уровня.　

2) Достаточно сильные позиции в новом руководстве занимали первый заместитель председателя Совета Министров СССР и министр иностранных дел СССР В. М. Молотов, который продолжал оставаться самой популярной фигурой в стране, первый заместитель председателя Совета Министров СССР и министр обороны СССР маршал Н. А. Булганин, возглавлявший теперь всю армию и военно-морской флот, и секретарь ЦК КПСС H. С. Хрущев, ставший фактическим руководителем всей текущей работы Секретариата ЦК, который по традиции являлся главной «рабочей лошадкой» всего партийного аппарата.　

3) Третий эшелон власти составляли 4 заместителя председателя Совета Министров СССР: первый заместитель Л. М. Каганович и три «рядовых» заместителя — А. И. Микоян, М. Г. Первухин и М. З. Сабуров, курировавшие важнейшие отрасли советской экономики, которые реальным политическим весом практически не обладали. Такой же сугубо номинальной фигурой был и новый глава Президиума Верховного Совета СССР маршал К. Е. Ворошилов, который, став официальным, но формальным главой советского государства, свой реальный политический потенциал уже давно исчерпал. Тем не менее именно эта группировка в Президиуме ЦК могла оказать серьезное влияние на общую расстановку сил в случае очередного витка борьбы за власть в «коллективном руководстве», поскольку именно тогда было восстановлено проведение еженедельных заседаний этого высшего партийного органа и вместо установленного ранее принципа согласования решений так называемым «опросом» возвращен принцип прямого голосования. Таким образом, в ходе закулисных махинаций к середине марта 1953 года рычаги власти были сконцентрированы в руках нового «узкого руководства». По мнению одних авторов (Ю. Н. Жуков, Б. В. Соколов[229]), это была руководящая «четверка» в составе Л. П. Берии, Г. М. Маленкова, В. М. Молотова и H. С. Хрущева. А по мнению их оппонентов (Р. Г. Пихоя, В. П. Наумов, Р. А. Медведев, Ю. В. Аксютин, А. В. Пыжиков, Р. Я. Евзеров, Е. Ю. Зубкова[230]), это был «триумвират» в лице Г. М. Маленкова, Л. П. Берии и H. С. Хрущева. Причем Р. А. Медведев утверждает, что это был так называемый «первый триумвират», на смену которому в конце июня 1953 года придет некий «второй триумвират» в составе Г. М. Маленкова, H. С. Хрущева и Н. А. Булганина. Однако этот искусственный конструкт не нашел поддержки у других историков. Наконец, г-н Л. М. Млечин на соседних страницах своего очередного опуса «Смерть Сталина: вождь и его соратники»[231] умудрился одновременно соорудить «квадригу», а затем в мгновенье ока «разнуздать» В. М. Молотова и обратить ее в «триумвират».　

Как бы то ни было, но совершенно очевидно, что рано или поздно новое «узкое руководство» вынуждено будет сформулировать предельно четкое отношение к личности усопшего вождя, его роли в строительстве социализма и места в большевистском пантеоне строителей советского государства. Надо сказать, что в зарубежной и отечественной историографии и публицистике (Н. А. Барсуков, Ю. В. Аксютин, Р. А. Медведев, А. В. Пыжиков, Ю. Н. Жуков, Л. М. Млечин, Д. А. Ванюков, Р. Такер[232]) довольно давно сложилось стойкое представление, что сразу после смерти И. В. Сталина новое руководство страны взяло курс на «мягкую десталинизацию», и уже утром 10 марта 1953 года на внеочередном заседании Президиума ЦК с участием двух «идеологических» секретарей ЦК — М. А. Суслова и П. Н. Поспелова — Г. М. Маленков, жестко отчитывая главного редактора «Правды» генерал-майора Д. Т. Шепилова за «ошибочное» освещение сталинских похорон, прямо заявил о «необходимости прекратить политику культа личности» и впредь согласовывать все подобного рода политические публикации с аппаратом ЦК. Более того, вечером того же дня к секретарю ЦК П. Н. Поспелову были срочно вызваны главные редакторы «Известий» К. А. Губин, «Комсомольской правды» Д. П. Горюнов, «Красной звезды» В. П. Московский, «Литературной газеты» К. М. Симонов и ряда других центральных изданий, которым были даны соответствующие указания на сей счет.　

Вместе с тем следует сказать, что целый ряд историков (Е. Ю. Зубкова, А. П. Куропаткин, А. П. Артюков[233]) полагают, что данная оценка их коллег не вполне корректна, поскольку этот шаг никоим образом не был связан с осуждением культа личности самого И. В. Сталина. Данный маленковский пассаж был во многом продиктован невозможностью новых лидеров страны в условиях «коллективного руководства» спроецировать «сталинский культ» на кого-то из конкретных членов «узкого руководства», и прежде всего на самого Г. М. Маленкова. В качестве прямого доказательства этой точки зрения можно сослаться на проект доклада Г. М. Маленкова «О культе личности» на одном из апрельских заседаний Президиума ЦК, где недопустимость и порочность «культа личности» была подкреплена авторитетом и прямой цитатой самого И. В. Сталина, который «решительно осуждал немарксистское, эсеровское понимание роли личности в истории»[234]. Кстати, именно в этом, так и не произнесенном докладе, впервые было четко заявлено о необходимости «коллективности и монолитности руководства» как «важнейшего условия нашего дальнейшего движения вперед» и «укрепления экономической и оборонной мощи нашего государства».　

Более того, вопреки давно бытующему мнению (Н. А. Барсуков, М. Р. Зезина, Т. А. Сивохина, Ю. В. Аксютин, О. В. Волобуев, О. Л. Лейбович[235]) о том, что, дескать, на июльском Пленуме ЦК 1953 года «впервые прозвучала открытая критика личности И. В. Сталина», «были заданы параметры этой критики» и поставлен под