– генеральным директором «Этны».) В своей новой роли я познакомился с различными группами сотрудников «Этны», в том числе с группой, которая представляла сотрудников-геев и лесбиянок, называемой ANGLE.

Я спросил, кто их старший куратор. Они сказали, что его нет.

Я спросил почему.

Они сказали, что все остальные руководители боятся, что их обвинят в гомосексуализме.

… … … … … … … … … … … … …

Из-за того, что я рос в бедности и наша семья никогда не была принята в элитных кругах, я всегда испытывал симпатию к неудачникам или к тем, кто чувствовал себя изгоем.

… … … … … … … … … … … … …

Я уверен, что люди в моем сообществе имели предубеждения, но это не повлияло ни на меня, ни на людей, с которыми я общался. Мы просто принимали других такими, какие они есть, и не придавали этому большого значения, и я прожил всю свою жизнь таким образом.

Я не собирался сидеть сложа руки, узнав, что сотрудники «Этны» – геи и лесбиянки – оказались в затруднительном положении, поэтому я сказал, что буду их старшим куратором. Это породило слухи, что я гей или веду тайную двойную жизнь. Один человек даже остановил меня в коридоре и сказал: «Я не знал, что вы гей». Я не посчитал нужным удостаивать подобные комментарии отрицанием, и меня не особенно заботило, что думают обо мне другие. Кроме того, меня больше интересовало что-то позитивное.

Я сказал ANGLE, что им нужна миссия. Помимо того, чтобы представлять интересы сотрудников-геев и лесбиянок, они могут помочь «Этне» охватить клиентов – геев и лесбиянок. Мы работали с медицинской ЛГБТ-ассоциацией, так что наш каталог поставщиков медицинских услуг теперь указывает врачей, знающих особенности этого направления. Мы спонсировали программы в гей-сообществе, связанные со злоупотреблением алкоголем и насилием в семье. Я не устраивал крестовый поход. Я просто хотел изменить что-то к лучшему. Слух о наших усилиях распространился, и однажды мне позвонила представительница Мартины Навратиловой[71], которая сказала, что Out & Equal Workplace Advocates[72] хочет вручить мне награду за звание лидера года в области здравоохранения.

– Ух ты, здорово, – сказал я. – А я смогу поужинать с Мартиной?

– Да, сможете.

– Тогда я буду!

На церемонии награждения в Вашингтоне, округ Колумбия, я сидел за столом с Ченсом Митчеллом и Джастином Нельсоном, двумя основателями National Gay & Lesbian Chamber of Commerce[73]. Приближалось голосование по поводу Закона о доступной медицинской помощи, и я спросил Ченса и Джастина, что они об этом думают.

Они сказали, что на самом деле не изучали его и не знают, какое влияние он может оказать на тех, кого они представляют.

Я ответил, что они должны знать, что изменит этот закон, так что давайте устроим разговор и попробуем выяснить.

Вскоре они позвонили мне с вопросом, не соглашусь ли я войти в их совет директоров, хотя у них никогда не было человека традиционной ориентации в этой роли. Я ответил, что пришло время, и в результате стал первым. Они спросили, есть ли у меня возражения против того, чтобы NGLCC сделала объявление в газете моего родного города. Я сказал: «Конечно, нет». В разговорах Чанс и Джастин рассказывали мне о правах геев и об усилиях по их продвижению. Я ответил: «Вы – организация по продвижению в бизнесе. Так будьте причастны к бизнесу. У вас одна из самых высокообразованных демографических групп в стране, и это может быть мощной силой в деловом мире. Как мы можем помочь этому делу?»

Мы провели совещание, и возникла идея убедить федеральные, государственные и местные органы власти признать особый статус предприятий, принадлежащие геям и лесбиянкам, по аналогии с бизнесом национальных меньшинств. Это помогло бы им получить федеральные контракты. NGLCC будет сертифицирующей организацией. И именно так все и произошло, и это было огромной выгодой для этих малых предприятий.

Слухи обо мне снова начали циркулировать, на этот раз в деловых и медийных кругах, включая Gawker[74], сайт сплетен. Так получилось, что моя дочь, Лорен, работала в Gawker. Когда сайт публиковал критическую статью обо мне или «Этне», она писала мне: «Прости, папа». Когда Gawker услышал, что я был в правлении NGLCC, он решил, что хорошо бы организовать мой «каминг-аут»[75] в качестве гея. («Каминг-аут» знаменитых или успешных людей был одним из развлечений Gawker.) Редактор не знал, что Лорен – моя дочь, но подумал, что мы можем быть родственниками, поэтому попросил Лорен подтвердить историю о том, что Марк Бертолини – гей.

– Но он – традиционной ориентации, – сказала она.

– Откуда вы знаете?

– Потому что он мой отец.

Дальше история не развивалась, но мне было в любом случае все равно. Я собирался продолжать поддерживать ценности Diversity, инклюзии[76] и равных прав.

Вскоре после того, как я стал генеральным директором, было совершено широко обсуждаемое в прессе преступление на почве ненависти против гея, и ANGLE спросили меня, будет ли компания поднимать радужный ЛГБТ-флаг над нашей штаб-квартирой. Я сказал: «Да». Мы также поднимаем этот флаг каждый год 11 октября, в день Гей-прайда, а я веду блог на сайте компании о важности уважения к отличиям других. Этот блог хорошо принимается, но не всеми. Одна сотрудница из Далласа написала в ответ: «Вы отправитесь в ад, потому что вознаграждаете эти отродья дьявола! Как вы смеете!?»

Я написал ей личное письмо: «Вам надо быть терпимей к людям».

Она ответила «Пошел нах…»

12 июля 2016 года двое сотрудников «Этны» были убиты во время резни в ночном клубе Pulse в Орландо; всего боевик убил сорок девять человек. Я был опустошен. Я позвонил Ченсу и Джастину в воскресенье после стрельбы и спросил, чем могу помочь. Они предложили поднять ЛГБТ-флаг над нашей штаб-квартирой. Мы сделали это рано утром в понедельник, и я опубликовал в Твиттере фотографию флага над нашим зданием на фоне восходящего солнца. Войдя в кабинет, я получил голосовое сообщение от губернатора Коннектикута Дэннела Мэллоя, а также электронные письма от глав Палаты представителей