и благосостояние сотрудников, и это уже хорошо. Но если мы добиваемся успеха, работники становятся более мотивированными, продуктивными и вдохновленными – а это именно то, что нужно нашей экономике. Мы инвестируем не только в благосостояние коллег и здоровье компаний, но, я бы сказал, в сообщества, семьи и новую капиталистическую модель.

Мое переосмысление этой темы началось среди заповедных секвой Калифорнии, где Мари посещала занятия в Маунт Мадонна.

Она была занята не только позами (асанами) и дыханием (пранаяму), но и ведическими песнопениями, йогической философией и многим другим. Я присоединился к Мари в одной из таких поездок в 2009 году, и инструктор, Гэри Крафтсов, узнав, чем я зарабатываю на жизнь, попросил о разговоре. Он хотел, чтобы всем сотрудникам «Этны» была предоставлена возможность заниматься йогой, чтобы их расходы покрывала компания. Гэри не понимал моего мира, а я – его; поэтому Мари служила переводчицей. К тому времени, как я стал главой компании, я был в состоянии запустить такую радикальную программу, но я был настроен скептически. Мне нужны были практические доказательства пользы. Я сказал Гэри, что мы должны сосредоточиться на каком-то преимуществе для здоровья, получаемом от йоги, и попытаться доказать это в исследовании. Если бы у нас получилось, мы могли бы предложить программу всей компании «Этна».

Я спросил его, в чем может заключаться это самое главное преимущество йоги. «Стресс», – ответил он.

Гэри и Мари начали разрабатывать пилотную программу, а мне предстояла гораздо более сложная работа по убеждению моей команды руководителей в том, что мы должны предлагать сотрудникам йогу. Я изложил свою точку зрения на совещании и пригласил к себе в кабинет нашего главного медицинского специалиста, доктора Лонни Райзмана.

– Марк, – сказал он, – мы не занимаемся йогой. Это глупая идея.

– Лонни, она не глупая. Одно то, что я руковожу этой компанией с тяжелой инвалидностью и не принимаю обезболивающие, – прекрасный образец того, что йога может сделать для людей.

Лонни сопротивлялся, но не упрямился, и в конце концов согласился на пилотное исследование. Мы набрали двести тридцать девять добровольцев с Восточного и Западного побережий и разделили их на три части: одна занималась йогой, другая медитировала и третья – была контрольной группой. Мы стратифицировали участников по уровню стресса, измеренному по уровню кортизола и вариабельности сердечного ритма. (Интересно, что наши сотрудники на Западном побережье были более подвержены стрессу.) Мы попросили добровольцев вести дневники, в том числе режима сна, и мы также изучили их медицинские расходы за предыдущие два года.

Исследование длилось двенадцать недель. Одна группа участников посещала занятия йогой раз в неделю, получая инструкции заниматься дома. Результаты ошеломили исследователей: сотрудники, занимавшиеся йогой или медитацией, показали снижение уровня стресса более, чем на пятьдесят процентов. Участники также вели дневники, которые показывали рост производительности труда в среднем на одного работника на шестьдесят девять минут в месяц. Мы опубликовали результаты в журнале Journal of Occupational Health Psychology[80], хотя Мари не нашла их столь уж новаторскими.

«Мы доказали то, что йоги знают уже пять тысяч лет», – сказала она.

Первоначальное сопротивление, которое было оказано проекту по йоге, быстро исчезло. Важно, что мы сделали программу полностью добровольной, что само по себе было проявлением уважения к окружающим.

… … … … … … … … … … … … …

Если бы я объявил, что все должны следовать йогическим принципам, меня бы проигнорировали, а я сам бы пошел против духа восточной философии.

… … … … … … … … … … … … …

В настоящее время более восемнадцати тысяч сотрудников «Этны» прошли через эту программу (включая, кстати, большинство сотрудников руководящего аппарата). Из нашего первоначального исследования мы знали, что сотрудники, с наибольшим уровнем стресса (те, кто входит в верхний квинтиль[81]), расходуют на здравоохранение в год на две с половиной тысячи долларов больше, чем сотрудники со средним уровнем стресса. Тревога заставляет тело хранить жидкости, чтобы защитить его от нападения, которое, как думает тело, ему предстоит. Вес растет. Организм снижает чувствительность к инсулину, что вызывает диабет второго типа. Пульс и кровяное давление повышаются. Сосуды сжимаются. Человек мучается бессонницей. Для нас было очевидно, почему более подверженные стрессу сотрудники увеличивают расходы на здравоохранение и почему программы по минимизации стресса также хороши для увеличения прибыли.

Но это было не главное. Основываясь на записях в дневниках наших сотрудников, мы узнали, что снижение стресса улучшает отношения, сохраняет браки, восстанавливает семьи и даже помогает спасать жизни. Эти сообщения поразили меня, так как я знал, что такое быть в отчаянии, и знал пределы традиционной терапии. Я понимал, что наша программа йоги и медитации, при номинальных затратах, имела рентабельность, которая не могла быть сопоставима с любыми другими инвестициями.

Эти методы имеют еще одно преимущество, которое, как я считаю, особенно важно для рабочего пространства. Йога заключается в том, чтобы жить «здесь и сейчас». Это ощущение легко потерять в цифровом веке, но я полагаю, что все в корпоративной Америке, в том числе я, должны осознавать это каждый день.

… … … … … … … … … … … … …

Быть «здесь и сейчас» означает уделять больше внимания людям, чем задачам. По сути, это означает заботиться о себе, чтобы заботиться о других.

… … … … … … … … … … … … …

Для менеджера это означает приносить плохие вести сразу и лично. И всегда предполагать позитивное намерение в действиях других людей, и, если он не очевиден, необходимо выяснить, чему этот человек пытается научить вас или чего вы еще не понимаете.

Это также означает управление энергией людей, а не их временем. Я часто не назначаю определенного времени окончания совещания. Когда мы закончим, мы закончим, и если мы сделаем это на пятнадцать минут раньше, чем ожидалось, – отлично. Нам не нужно мучить друг друга торжественными заявлениями, и можем просто вернуться к заботе о клиентах.

Быть «здесь и сейчас» имеет высокие цели, и я не всегда достигаю их, но я стремлюсь к этому и делаю лучшее, что