25

Ветер донес до них новый виток колдовских завываний. Полина стянула на груди ворот кофты, а Алла перекрестилась:

— Ну, Левка, припомню я тебе эти съемки…

— Если ноги унесем, — вставил свои пять копеек Геннадий Викторович. — Что мы можем супротив природы, мать ее?…

— Ты что имеешь в виду? — ошарашенно спросил Кушнер.

— А то, — понизил голос Геннадий Викторович и, втянув голову в плечи, посмотрел по сторонам. — Я, ребята, конечно, реалист до мозга костей, но это явно дело рук кого-то… или чего-то… Происки потусторонних сил.

— И кто это, по-твоему? Человек-невидимка? Леший? Или дракон, прости господи? — выпучила глаза Алла.

Дыхание Полины стало рваным и поверхностным. Сердце заколотилось часто-часто, а колени задрожали. Неужели она была права, и тогда, десять лет назад, неведомая страшная сила едва не погубила ее, загнав до потери сознания? Закусив костяшку указательного пальца, Полина замерла, вслушиваясь в разговоры остальных.

— Мне больно, — очнулась Мара и подергала Аллу за рукав, привлекая к себе внимание.

— Ну вот, смотри, уже гораздо лучше, — выжала из себя кривую улыбку актриса. — Платок прилип, а значит кровь немного подсохла. В сумке у меня и пластырь есть, и перекись с анальгетиком. В деревне, правда, — поспешила уточнить она.

Мара всхлипнула и кивнула на ее слова, пока та не добавила:

— Доберемся до деревни, обработаем и поедем обратно. Может еще и шрам-то останется тоненький, не переживай! Лишь бы заражения крови не было.

Блондинка зашлась в новом приступе рыданий.

Как бы ни старалась, Полина никак не могла найти объяснение тому, что произошло. Да и остальные были растеряны и дезориентированы случившимся.

— Лева, Гена, давайте поднимем ее, — приказала Алла. — Нечего время терять. Меня саму уже колотит от всего этого…

— А можно? — с тревогой в голосе спросил Кушнер и погладил Мару по голове.

— А ты как думаешь?! Может, нам здесь ее оставить? Пусть чуток отлежится, а потом сама как-нибудь дойдет, — зло передернула плечами Алла. Обернувшись в сторону холма, она поморщилась: — Если это он сделал, то я даже не знаю, что теперь и думать…

— Все когда-то бывает в первый раз, Аллочка, — охнул Геннадий Викторович, подхватив Мару подмышки и помогая ей встать.

— Это ты про что?

— Да все про то же! А вдруг они на самом деле существуют?! Духи?

— Быстро ты переобулся, Гена. Я бы все-таки постарался найти какое-то более понятное объяснение, — пробормотал Кушнер и обратился к Полине. — Вы же рядом стояли, кажется? Можете рассказать, что произошло?

Полине казалось, что все смотрят на нее с недоверием. Фонарь теперь был в руках у Кушнера, и он направил его чуть в сторону от ее головы — так что она почти ощущала щекой эту светлую границу. Происходящее напоминало ей сцену из старого военного фильма, где немцы допрашивали пленного партизана, направив ему в глаза свет лампы и приставив к виску пистолет.

Но здесь не было ни партизан, ни фашистов. Только группа растерянных людей, девушка с окровавленным лицом и впавший в полукоматозное состояние колдун на холме.

— Ничего она не скажет, — прошептала Мара. — И не делала она ничего… Стояла только вон там, у дерева… Может, это птица была?

— С железным клювом? — хмыкнула Алла. — Кожу до мяса разодрать еще надо постараться…

Внезапно все вокруг озарила вспышка молнии, а следом за ней раздался ужасающий удар грома. В ту же секунду начался такой ливень, что казалось, сверху на них перевернули бочку с водой.

— Боже! — воскликнула Алла. — Только этого не хватало! Бежим!

— Андрей! — закричала Мара, вырываясь из рук Кушнера.

— Сейчас его охолонит, очухается! — процедила сквозь зубы Алла. — Если это он сделал, — повторила она, — то я ему… голову откручу! И закопаю! И креста не поставлю! Прям убила бы за всю эту чертовщину!

— Нет! — перешла на визг Мара. — Если он останется здесь один, они убьют его! Что-то пошло не так! Они не приняли его зов! Он не справится!

— Твою же мать, Марина, — не удержалась Алла, стирая с лица потоки воды. — Ты совсем свихнулась из-за него?! Ладно, снимите его кто-нибудь оттуда! Я ни черта не вижу! Что там происходит?!

— Сейчас… я сейчас… — Геннадий Викторович выхватил фонарь из рук Кушнера и побежал в сторону холма.

Молнии сверкали, вырисовывая в небе острые кривые. От грохота закладывало уши. Луч фонаря дергался в кромешной тьме, то пропадая, то показываясь вновь.

— Бежим! — приказала Алла. — Ты помнишь, в какую сторону надо идти?! — она нащупала локоть Полины и вцепилась в него мертвой хваткой.

— Кажется, да… — Полина ощутила горьковатый ком в горле, осознав весь ужас происходящего. Следовало вывести людей из леса, но в плотной дождевой завесе и красноватых вспышках она с трудом могла определить, куда им двигаться. Бестолково вытирая глаза рукавом, она обернулась, чтобы дождаться Сайганова и Геннадия Викторовича. Но ничего не увидела, даже света фонаря.

— Где они? — прошептала она, и тут же была выдернута с места сильной рукой Аллы.

— Найдут, догонят… Они же мужчины, в конце концов… А деревня ведь недалеко, нам бы только из леса выбраться… Господи помилуй, никогда такого жуткого ливня не видела…

— Андрей!!! — снова закричала Мара.

— Лева, держи ее!

Но Мара вырвалась и, лишь на мгновение мелькнув в сполохе молнии, исчезла в темноте.

26

Бежать пришлось гуськом под шквалистым ливнем, который уже не удерживали даже кроны могучих сосен и дубов. Каждая ветка, встреченная на пути, накрывала мокрой волной, словно из душа. То и дело наталкиваясь друг на друга, спотыкаясь о низкие кусты и поваленные ветки, они пытались как можно скорее добраться до поляны. Несколько раз Полине казалось, что она ошиблась, что свернула не туда, и только какое-то внутреннее чутье отзывалось внутри и направляло ее шаги в нужную сторону.

Кушнер остановился и сипло закашлялся, запихивая камеру поглубже под куртку. Алла тут же вцепилась в его рукав и потянула за собой, настойчиво повторяя:

— Лева, быстрее… Лева, за мной…

— Какой же ты репей, Алка… — он накрыл ее ладонь своей и печально улыбнулся. — Долбишь и долбишь…

— Тебя всю жизнь клевать надо было! Только про свое кино треклятое и думаешь, пропади оно пропадом… Иди уже, киноклассик хренов, заболеешь еще, — огрызнулась бывшая жена.

— Немного осталось! — перебила Полина, заметив сквозь деревья белесый просвет.

Она промокла насквозь — платье прилипло, вода стекала в сапоги, отчего внутри скрипело и всхлипывало при каждом движении. Вязаная кофта, будто губка, впитав в себя, наверное, литра два дождевой воды,