— Ну что ты такой хмурый? У тебя прекрасная невеста! Мы с Пижмой теперь лучшие подруги! Тебе радоваться надо!

— Имоджин, — Леонард скорчил гримасу, способную, по его мнению, напугать девицу, правда получилась только умиляющая. — Не мельтеши. И не набивайся в друзья, мы уже это обсуждали. Тебя мать ищет.

Фея откинулась, безвольно повисая на руках мужчины, словно и мысли не допускала, что он от неожиданности разожмёт пальцы или попросту её не удержит.

— Она убивает меня! — картинно возопила она, прикладывая руку ко лбу. — Леонард, твой брат должен был спасти меня из тюрьмы этой гарпии, так почему же ты отказываешься закончить начатое?

— Потому что Зинерва всё равно всех нас переживёт. Смирись.

— О горе мне, горе! Пижма, милая, может ты станешь моим рыцарем? Я готова пойти к тебе в служанки, только забери меня из дома этой ведьмы!

Пижма прокашлялась и ревниво, непреклонно оттеснила Джин от Леонарда:

— Сомнительная авантюра, — она бережно поправила две якобы случайно расстегнувшиеся пуговички в декольте феи. — Но я, конечно, подумаю. Я, знаешь ли, совершенно не умею начищать обувь!

Имоджин тонко весело рассмеялась, обнимая и целуя объявленную подругу в щёку на прощание:

— О, Леонард! Да у тебя невеста с огоньком! Может и уколоть!

— Может, — согласился дракон.

Пижма сложила руки на груди, молча подтверждая.

— Она имеет на тебя какие-то виды? — глядя в спину порхающей по залу девицы, уточнила агент.

— Ты ревнуешь?

— Я собираю досье.

— Да.

— «Да» значит имеет?

— Она бывшая невеста Невлина. Бедняжка слегка сошла с ума после его смерти, но она точно не пыталась тебя разозлить. Просто Зинерва не самый простой человек, вот Имоджин и пытается вырваться из-под её опеки всеми возможными способами.

— Джин — её дочь?! — девушка нашла взглядом старуху и куда более пристально и уважительно изучила её торчащие из мехового боа угловатые руки. — А старуха куда крепче, чем кажется: Джин не больше двадцати лет… Так, не заговаривай мне зубы! — спохватилась Пижма. — «Да» значит, что девчонка подбивает к тебе клинья?

Леонард обнял её сзади, опустил голову и прижался подбородком к плечу девушки:

— «Да» значит, что ты всё-таки ревнуешь.

— Ма-а-а-а-ам! Мама! Мам! Мамаа-а-а-а!

— Я встаю! Угу, уже встала…

Женщина спрятала голову под подушкой в надежде, что туда настойчивый детский вопль не доберётся.

— Мама! Мам! Мамамамамамамама!

Она нащупала телефон на тумбочке и наугад дважды ткнула в экран. Можно было доспать ещё сорок минут, но кто ж даст?

«Мама» полувстала-полусвалилась с кровати и отщёлкнула задвижку на двери. Да, запираться от собственных детей — не самый правильный подход к воспитанию, но так считает лишь тот, кто знаком с ежевечерним ураганом под названием «дочь» лишь понаслышке.

— Что? — безнадёжно вопросила она у сонной, но счастливой физиономии, просунувшейся в щель.

— В школу пора! — радостно сообщил ребёнок.

— Ты ненормальная? Боже, что я за чудовище родила?! — вопросила женщина у неба. Вместо неба ответил низенький потолок спальни и подразумевал он, что проблемы хозяйки комнаты — это проблемы хозяйки комнаты. — Ещё час можно было спать.

— Опоздаем! — надулся ребёнок.

— Может ну её? Прогуляем разок? — попробовала зайти с другой стороны неправильная ленивая мама.

Девочка упрямо топнула ногой:

— Второй класс — это тебе не первый! Каждый прогул нам в журнале отмечают!

Женщина не стала разочаровывать наивного младенца раньше времени. Когда-нибудь придёт и его очередь узнать, что всем наплевать на школьные опоздания и оценки, цвет диплома и, собственно, на тебя как личность в целом.

«И вот тогда-то ты и вспомнишь, как отказывалась прогуливать», — злорадно успела заглянуть в будущее женщина прежде, чем пуститься в водоворот ежедневной рутины.

Раз, два, три, четыре.

Умыть, одеть, собрать, отвезти.

Пять, шесть, семь, восемь.

Закупить, притащить, убрать, разложить.

Девять, десять, одиннадцать, двенадцать.

Добежать, извиниться, отработать, забрать.

Тринадцать, четырнадцать, пятнадцать, шестнадцать, семнадцать…

День за днём, раз за разом.

У неё замечательная умная дочь, неплохой бывший, ни разу не забывший про алименты, приличные отношения с родителями и гиперзаботливая мама.

Паршивая работа, маленькая квартира, лишний вес и синяки под глазами.

К своим пока-ещё-не-совсем-тридцать она успела сделать всё, что должна сделать женщина. И свадьба была всему двору на зависть, и каравай. И даже белое платье, которое она до сих пор невесть зачем хранит в шкафу, хотя вряд ли уже когда-то влезет в него хотя бы ради того, чтобы потешить своё эго. Бывший помог выплатить ипотеку, мама раз в месяц забирает внучку на выходные и даёт отдохнуть. Правда женщина никому не говорит, что уже полгода использует это время чтобы жрать заказанную пиццу и смотреть сериалы про настоящие приключения.

Она почти молода.

Почти хороша собой.

Почти счастлива.

Почти…

Но иногда по ночам ей снятся кошмары. И почему-то эти кошмары не пугают и не заставляют просыпаться в холодном поту. Нет! Они будоражат кровь и заставляют метаться по кровати в странном возбуждении.

В этих снах никто не называет её настоящего имени; лишь прозвище — Пижма.

— Я повторяю вам, что более чем уверен в злокозненных намерениях иномирянки! — Ювеналий, устроившийся во главе стола большого зала совещаний, явно чувствовал себя выше всех присутствующих. Что ему другие члены совета магов? Мелкие сошли! Крошечное препятствие!

— А я повторяю, что ваша неприязнь к моей невестке начинает вызывать подозрения, — спокойно отвечала Ленора, пристроившаяся вместе с остальными гостями вдоль стенки.

Технически в зале полагалось находиться лишь избранной пятёрке и обвиняемой. Выгнать полагалось даже Леонарда, ведь он либо замешан, либо околдован, и уж точно не рисоваться перед многочисленными гостями, с жадным вниманием прислушивающимися к пересудам. Но спровадить любопытную знать, явившуюся ради редкого развлечения, никто не рискнул. Да и самому председателю роптание толпы на руку: ораторствовать он умел прекрасно, а давление пары десятков знакомых иной раз способно убедить куда лучше здравого смысла.

Леонард незаметно сжал её руку. Нет, не напоказ, стараясь позлить старика и показать присутствующим, какая они расчудесная пара, а искренне, обеспокоенно, надеясь успокоить. Пижма сжала его руку в ответ: поддержка и правда не помешает.