— Заведующий отделением, Феликс Маркович Зельдин, по количеству проработанных лет патриарх больницы. Как все люди в возрасте, он имеет причуды, что неудивительно, учитывая специфику нашего учреждения. Согласие он дал, но для одного человека — Думинского.

— А я и не хотел идти. — Петр хмыкнул. — Меня в «дурку» не тянет. А Григу надо посмотреть, где его отец работал. Подожду вас в автомобиле.

Вместе с Калюжным Григорий подошел к трехэтажному зданию, возле которого раскинулся ухоженный парк. Все это больше напоминало санаторий, чем больницу.

— В 1946 году сюда стали свозить со всех концов Украины бывших солдат, получивших психические травмы, с целью их изоляции, — счел нужным сообщить Калюжный. — Впрочем, постарались изолировать от общества и инвалидов: безногих и безруких отправляли на остров Валаам. Позднее здесь построили психиатрическую больницу. Мы у главного корпуса, а есть еще несколько одноэтажных корпусов.

Пройдя через пост охраны, где их данные записали в журнал, они получили халаты и поднялись в отделение.

— Здесь не тюрьма, а больница закрытого типа, раз пришел лечиться, покинешь эти стены, когда будет положительный результат, — пояснил Калюжный. — Захотел — пришел, захотел — ушел, — тут так не бывает. У психических больных болезнь может проявляться по-разному, они бывают и агрессивными. Поэтому принимаются меры безопасности, чтобы больные не могли, когда им вздумается, покинуть больницу. К тому же у нас проводится судебно-психиатрическая экспертиза лиц, находящихся под следствием. Для них тут особые условия. Статистика по области говорит, что преступления, совершенные психически больными, составляют незначительный процент.

— Были случаи, когда убегали из больницы?

— Если уж из тюрьмы ухитряются убежать, то и у нас такое бывает.

У дверей отделения Калюжный нажал на кнопку звонка, и им открыли. Внутри у входа был застекленный пост дежурной медсестры, дальше длинный пустой коридор, везде чисто, ухоженно, видно, что недавно был ремонт. Единственное отличие от обычной больницы — это решетки на окнах. Они прошли в кабинет заведующего отделением.

Феликс Маркович, круглолицый полный мужчина лет под семьдесят, с редким седым венчиком волос над ушами, больше напоминавшим пух, сидел за столом и что-то писал. Остро глянув на вошедших, он спросил у Григория:

— Вы сын Алексея Григорьевича?

— Да.

— Что вы хотите здесь узнать?

— Любопытно побывать на месте, где работал мой отец.

— Алексей Григорьевич был моим заместителем, я рассчитывал передать ему отделение.

— Мой отец отзывался о вас очень хорошо, — тут же придумал Григорий, и это подействовало: взгляд у Феликса Марковича стал мягче, мышцы его лица расслабились.

— Хорошо, пройдитесь по отделению, врач Николенко вас сопроводит. Он вас ждет у медицинского поста.

И в самом деле, возле поста стоял худощавый мужчина в белом халате и шапочке, в нем Григорий узнал собеседника Владлена Николаевича на похоронах. В голове у Григория зароились смутные воспоминания. «Ведь он часто вечерами приходил к отцу, когда я учился в школе!»

— Николенко Евгений Витальевич, — представился мужчина. — Буду вашим гидом по отделению.

— Я отлучусь. — Калюжный посмотрел на часы. — Через сколько за вами прийти? Часа вам хватит?

— Вполне, — кивнул Григорий, обрадовавшись возможности без свидетелей расспросить об отце врача отделения.

Николенко повел Григория по коридору, мимо палат, которые от обычных отличались тем, что вместо дверей тут были открытые проемы, позволяющие медработникам все время держать больных в поле зрения.

— Как видите, здесь все сильно отличается от того, как в кино показывают мрачные психиатрические больницы, — сказал Николенко. — Нет здесь буйных больных в смирительных рубашках, хотя нередко сюда привозят и таких. Для них предусмотрена смотровая палата, которая находится напротив медицинского поста, и она практически ничем не отличается от остальных. Можем зайти внутрь, и вы увидите специальные ремешки на кровати, которые в случае необходимости помогают обездвижить буйного больного, хотя ими редко пользуемся. Специальные препараты помогают успокоить самого буйного, пока у него не пройдет острая фаза болезни.

— Спасибо, вы очень интересно рассказываете, но я пришел сюда с другой целью, — прервал его Григорий.

Врач заметно напрягся, но спокойным голосом произнес:

— Извините, я делаю то, что мне поручил Феликс Маркович. Возможно, вам нужен кто-то другой?

— Как раз именно вы мне и нужны. Ведь вы работали непосредственно с моим отцом?

— Я врач-психиатр, как и другие врачи нашего отделения, был связан по работе с вашим отцом.

«Женя! — вспомнил Григорий. — Так его называл отец, тогда он был совсем молодым вихрастым парнем, а теперь седина в волосах, ему должно быть лет пятьдесят или около того».

— Вы были ближайшим помощником отца, мы встречались, — напомнил ему Григорий.

— Я вас тоже помню, — холодно отозвался Николенко. — Надеюсь, вы здесь не потому, что у вас есть проблемы?

— Меня интересуют эксперименты, которые проводил мой отец. Вы снимали их на камеру, — произнес Григорий уверенным тоном, хотя это была только его догадка. И для убедительности добавил: — Вы попали в кадр в нескольких роликах. Фильмотека сохранилась в кабинете отца.

Николенко спокойно это воспринял.

— Вы имеете в виду эксперименты, которые ставил ваш отец с целью получения визуализации сновидений больных? По примеру доктора Крохалева.

— Наверное, — поспешил согласиться Григорий.

— Это очень давние эксперименты. В самом деле, тогда я был ассистентом вашего отца. Нам не удалось получить достаточно убедительные картинки на снимках, и уже в двухтысячном году ваш отец эти опыты прекратил.

— Почему?

— У нас очень слабая техническая база по сравнению с зарубежными исследовательскими центрами, занимающимися подобной тематикой. Они оказались далеко впереди. Идя по проторенной дороге, научного открытия не сделаешь.

— Те научные исследования были прерваны в двухтысячном году, но ведь мой отец продолжал проводить эксперименты в домашней лаборатории. В чем их суть?

— Вполне возможно, но я в этом не принимал участия.

— Ведь вы знали о них? В лаборатории отца вчера вечером со мной произошли удивительные события. — Григорий рассказал, как слушал запись на бобине и что после этого произошло.

Николенко выслушал его со снисходительной улыбкой.

— Звуковыми сигналами определенной частоты можно воздействовать на психику человека, вызвать чувство панического страха или даже, используя приемы НЛП[44], подать команду для выполнения человеком определенных действий. Эти звуковые сигналы, инфразвук или ультразвук, создаются с помощью специальной аппаратуры, она вряд ли есть в лаборатории вашего покойного отца. Больше похоже на то, что у вас возникло временное помрачнение сознания. Такое случается даже со здоровыми людьми. Это продолжалось, скорее всего, несколько секунд.