– Нет.

– Нет?

– Я бы с радостью убил королеву. – Температура в читальном зале за секунду упала на несколько градусов. – Ты не представляешь, сколько раз я представлял, как вырываю ее сердце из груди. Как наслаждаюсь тем, когда она понимает, что умирает навсегда. Но меня лишили этой радости.

Тогда я поняла:

– Она знала твое истинное имя.

Блейк попытался сохранять маску безразличия, но всего на мгновение я увидела сломленную душу человека. Нет. Демона. Это не отменяло того факта, что рядом со мной сидело существо из ада.

– Теперь ты боишься меня, Вишенка?

– Да.

– Почему ты лжешь?

Я скривила лицо.

– Потому что должна бояться! Потому что я всегда думала, что мой ведьмовской инстинкт заставит меня держаться подальше от демонов!

А вместо этого я почувствовала облегчение от того, что Блейк невиновен.

Это ощущение легкости длилось недолго: если не Блейк, то кто? Кто мог решиться на столь безжалостный поступок?

Глава 16. Ilex Aquifolium. Падуб остролистный

Оставшуюся часть дня я провела за чтением в своих покоях, выходя только для того, чтобы съесть слишком сытные блюда. Но я дала понять Вальпурге, что отныне обедать не буду – это слишком для моего желудка, который привык питаться в основном один раз в сутки. Я так объелась, что невероятно устала и хотела просто лечь в кровать. Вернее, на пол, потому что мне становилось дурно от мысли, что я буду лежать на матрасе покойной королевы.

На кровати королевы, убийца которой все еще разгуливал на свободе.

Нет! Нет! Нет!

Вальпурга наверняка сказала бы, если бы королева была убита.

На ужин мне подали травяной чай и натуральный йогурт с несколькими ягодками падуба, капелькой меда и мюсли.

Увидев в дверях темную фигуру Блейка, я безразличным голосом произнесла:

– Добрый вечер, мой прекрасный жених.

– О, да у нас все налаживается, – улыбнулся он.

Я впервые заметила, что его шаги по каменному полу едва слышны. Он двигался почти бесшумно, потому что ему не нужно было дышать. Чем дольше я находилась рядом с Блейком, тем лучше понимала, насколько он отличался от остальных. Мы, ведьмы, походили на людей, за исключением наших способностей и замедленного процесса старения, но Блейку не надо было ни дышать, ни есть.

– Здесь пустовато. – Блейк оглядел комнату. – Где же твоя сторожевая собака Вальпурга?

Я пожала плечами. Поскольку день медленно подходил к концу, я предположила, что она вернулась домой или удалилась в свою комнату в замке. Возможно, наслаждалась ванной и хорошим вином. Я искренне надеялась на это, может быть, тогда она хоть немного расслабится. Ха. Хорошая шутка.

Незадолго до Блейка ко мне заходила Анастасия с Фенрисом – ведьма даже поболтала со мной за чашечкой чая. В груди потеплело, когда я вспомнила об этом. Правда, она говорила лишь о неудачной охоте на крыс, но было приятно поговорить с кем-то, кто не заставлял меня чувствовать себя королевой ведьм и не называл меня своей невестой.

– Прекрасно, – сказал Блейк, улыбаясь мне хищной ухмылкой. – Значит, мы снова одни.

Я промолчала и продолжила есть йогурт. На протяжении многих лет я чувствовала себя одинокой, потому что все боялись моей ядовитости, а теперь из всех существ на мою шею присел именно приставучий демон. Приятная наружность совершенно не компенсировала его постоянное присутствие рядом.

«Мне нужно просто поцеловать его, – снова вернулась ко мне глупая мысль. – И он будет вечно сожалеть о том, что доставал меня».

– Ты не пьешь вино по вечерам?

– Нет.

«А что, хочешь напоить меня?» – хотела было спросить я. Его общество в библиотеке оказалось, должна признать, довольно приятным, но сейчас я в нем не нуждалась.

Казалось, Блейк хотел продолжить нашу игру с вопросами, но в этот раз он не задавал обычных, человеческих вопросов.

– Алкоголь тоже считается ядом, значит ли это, что ты не можешь опьянеть? – наконец пришло в голову демону. – Да? Или нет?

Я кивнула.

– Алкоголь – это яд, – согласилась с ним. – На самом деле все вокруг нас – яд. Даже такие повседневные вещи, как соль или декоративная пуансеттия. Смертельный, вредный или нет – все решает доза.

– А смертельный в твоем случае…

Я усмехнулась. Он задавал такой же глупый вопрос, как и Вальпурга.

– У меня нет ограничений. Ни один яд в мире не может убить меня, не говоря уже о том, чтобы сильно ослабить. – Я потерла живот. – По правде говоря, сильный яд насыщает меня, а не причиняет вред. Поэтому я всегда так мало ем.

– Я нахожу это безумно интересным. – Блейк сел на стул рядом со мной и поставил локоть на стол, пристально наблюдая за моими действиями. Его пряный аромат тут же ударил мне в нос. – Не хочешь рассказать еще что-нибудь?

«Нет. Я же не идиотка, чтобы рассказывать заклятым врагам все о нас, ядовитых ведьмах». – Вот каким должен был быть мой ответ.

– Я могу пить алкоголь как воду, – заявила я. – Даже дистиллят.

Блейк вздрогнул, так что мое хвастовство того стоило.

– А пуансеттию ты тоже можешь просто так съесть?

– Зачем есть пуансеттию?

– Не знаю. Может, она вкусная. Я никогда раньше цветов не ел.

– Не очень-то и вкусная…

В этом году я решила приготовить пуансеттию в честь Йоля… О! Если не ошибаюсь, то именно молочко растения было ядовитым. Я могла бы использовать его для приготовления вафель или блинов. Или бананового молока. Йогурта.

Во имя милостивой Богини! Я даже мороженое из него могла сделать!

– Боже, я в восторге! – пробормотала я, думая о множестве вариантов.

– Надеюсь, от меня. – Демон, конечно же, не оставил без внимания мои слова.

– Не дождешься.

– У нас впереди вечность.

– Шесть месяцев, – напомнила ему. – Через шесть месяцев я выгоню тебя из замка. И ты отправишься искать следующую бедную ведьму-невесту.

– Иногда шесть месяцев – это целая вечность, – сказал Блейк, выглядя значительно серьезнее. – Некоторые готовы продать душу за шесть месяцев. Я знаю это как никто другой.

– Но я не человек. – Я с пренебрежением посмотрела на него. – Для тебя люди – лишь пища и не более. Почему же ты так часто о них размышляешь?

– Ну… это правда. Я – демон и никогда не смогу быть кем-то другим. Но знаешь что? Мне нравится быть демоном.

Он произнес это с такой любовью к себе, что я почувствовала подступившую к горлу желчь. Ложка со звоном упала в недоеденный йогурт. После его заявления у меня пропал аппетит.

Значит, ему