– Отец… наверное. Больше некому.

– Так ты к нему обратился? – радуется Татьяна Лаврентьевна. – Правильно. Правильно, что меня послушался. Кто нам поможет, если не родня? Кому мы нужны?

Да. Наверное… Эх! Батя… Выходит, его дела шли вразрез со словами. Языком-то он был горазд мне ультиматумы ставить. А на деле все ж помог. Нехотя, сцепив зубы, но все же. До сих пор не верю, что все позади!

– Так теперь я могу не париться? В смысле спокойно работать и ждать суда? Он ведь через две недели назначен, ничего не переносили?

– Нет-нет, – Татьяна Лаврентьевна закуривает, – тут все по-прежнему. Но есть одно «но».

Ну, да. Собственно, я поэтому здесь.

– И какое же?

– Объявился один человек. Мужчина… Утверждает, что это он – отец детей. Пока он просто прощупывает почву, и все такое…

– Чего? Какого хрена? Какой еще отец?! Что за бред вообще? – я весь подбираюсь, кладу локти на стол и всем телом подаюсь вперед, поближе к Татьяне Лаврентьевне. Пружина внутри снова с силой сжимается.

– Вот! Мои мысли… Только этого нам не хватало. Если бы я верила в сглаз и прочее непотребство, решила бы, что на вас, молодой человек, навели порчу. Ну, ведь то одно, то другое, а?!

Адвокатша стряхивает пепел и возмущенно разводит руками, приводя в движение многочисленные складки жира на теле, отчего кажется, будто по нему проходит волна.

– Да. Но… постойте. Что это может значить? Какие иметь последствия?

– Самые, бляха-муха, непредсказуемые. Сейчас этот клоун внесет ходатайство о проведении ДНК-экспертизы и…

– И что? – горло перехватывает спазм.

– Ну, минимум – все затянется. Максимум… Ты сам понимаешь. Родной отец – есть родной отец.

Только-только обретший равновесие мир вновь начинает раскачиваться из стороны в сторону. Все, что со мной происходит в последнее время, все эти испытания наводят меня на мысли, что, может, в словах адвокатши есть доля правды? Я даже могу назвать день и час, когда моя жизнь покатилась под откос, как съехавший с рельсов поезд. Тогда казалось, все… Ничего хуже не может быть. Все кончено. Но действительность доказала обратное. Я вообще начинаю подозревать, что главная трагедия моей жизни как раз и заключается в том, что я, не имея возможности нажать на стоп-кран, вынужден наблюдать за тем, как она катится в пропасть.

– Окей. Тогда… что мне делать, чтобы этого не допустить?

– Ускорять суд, пока этот мужик не сообразил вмешаться. Пока он только вынюхивает, что да как. Мне в опеке шепнули.

– Как я могу это сделать, если заседание уже назначено? Может, вы мне можете с этим помочь? – я выбрасываю вперед руку и вне себя с силой сжимаю запястье адвокатши, так что яркие бусины на ее браслете впиваются мне в кожу.

– Я не бог, Федор. Есть вещи, которые мне неподвластны. Но если этот тип заявит свои права на мальчиков, я сделаю все, чтобы защитить ваши интересы.

– И какой шанс, что у вас получится? – уточняю я, впившись в ее лицо взглядом.

– Я не бог, повторяю. И не гадалка. Шансы есть всегда, но, как я уже говорила, дело может сильно усложниться. Про то, как оно затянется, я уж вообще молчу.

На этом разговор и заканчивается. Добавить мне нечего. Я выхожу из кабинета. Мальчишки вскакивают:

– Ты чего так долго, пап?! Мы тут уже все запарились.

– Надо было вас в школу отправить, а? – кошусь на мелких.

– Вот еще, – стонут в один голос. – Мы домой хотим!

– Сначала к дяде Саше надо заехать. Отдать ключи от домика.

– А он нас смузи угостит? – у Ника загораются глаза.

– Может, и угостит. Только сами не клянчьте, – предупреждаю я.

– А мы никогда не клянчим, – обижается Данил.

Напрямую нет. Но в намеках им с Ником просто нет равных. Эта мысль заставляет меня, несмотря ни на что, улыбнуться. А потом тут же в ужасе сжаться, ведь… я не знаю, что буду делать, если их в моей жизни не станет. Если кто-то другой назовет себя их отцом. Тот, кому до них не было дела шесть гребаных лет! И этому моральному уроду мне прикажете уступить Даньку с Никитой? Да как бы ни так! Уж лучше сразу сдохнуть. Был бы кто порядочный, я бы, может, и отошел в сторону. Черт. Ну, кому я вру?! Они мои. Только мои, и точка… Никому. Никогда. Ни за что…

– Пап, с тобой все хорошо?

Нет, блядь. Ни на секунду. Я скоро кровью буду харкать…

– Ага. Вон наш автобус. Бежим!

Такси, конечно, хорошо, но пора и честь знать.

Санек явно не ожидал нас увидеть так скоро. И хоть я сейчас меньше всего настроен на разговор, перед другом все же приходится отчитаться, потому как уж очень тот за нас переживает. Пока мы болтаем, малые за отдельным столиком пьют смузи.

– Это просто жесть какая-то, – комментирует Саня. – То одно, то другое. Понятия не имею, как ты это вывозишь.

– А какие у меня варианты, Сань?

– Ну, не знаю. От твоей адвокатши вообще никакой помощи, выходит?

– Как сказала Татьяна Лаврентьевна, она не бог.

Я растираю лицо. В тепле усталость ощущается особенно остро. Кажется, если я сейчас себя не соскребу со стула, здесь навсегда и останусь. Медленно соскальзываю на пол. Ловлю на себе странный взгляд друга.

– Че? – нащупываю в кармане связку ключей.

– Адвокатша твоя не бог, да. А Дина?

Про Дину я Сашке тоже рассказал… Без подробностей, но все же.

– А что она? – сглатываю.

– В наших краях под ней все ходят. От тебя, поди, не убудет, если…

– Что? – повторяю, как заведенный. По телеку, подвешенному у бара, показывают репортаж об очередном дорожном происшествии. Делаю вид, что мне интересно, хотя на самом деле только и жду, когда Саня озвучит то, о чем я и сам уже сто раз думал.

– Фед, только прикинь, какие перспективы для тебя открывают отношения с Довганьшей…

– Типа… Она решит все мои проблемы, ты это хочешь сказать?

– Типа да. Ты сможешь вернуться в универ. Сможешь закрыть вопрос с усыновлением. И