этого их… папашу… устранить. Он ведь и без суда, и без всяких там документов испортит вам жизнь. Просто самим фактом своего существования. Ты об этом не думал?

Если бы… Если бы!

Камера перемещается. С журналистки – на покореженные машины. Одна из них до того помята, что даже модель определить сложно, вторая…

– Ты предлагаешь мне его убить?

– Да ну тебя! Поди, Довганьша найдет какой-нибудь цивилизованный способ. Ну, что ты смотришь, Фед? Я тебе дело говорю. Если уж она так на тебя запала, что тебе стоит ее время от времени поебывать?

Я сглатываю. Может, и ничего… Может, я смог бы ради пацанов… и правда. Но это как-то не по-людски. С другой стороны, а что я теряю? Я сглатываю, в ужасе от того, что всерьез примеряю на себя этот вариант, снова утыкаюсь в телевизор и…

– Включи звук! – ору я.

– Что-то случилось?

– Случилось, мать твою! Да скорей же! Это машина Дины…

ГЛАВА 19

Дина

Я пытаюсь себя убедить, что мне нравится мое одиночество. Вспоминаю, как раньше любила тишину и покой своего дома. Возвращаюсь к привычным ритуалам… Но ничего не выходит. В этом больше нет никакого очарования. Там, где однажды воцарились голоса, тишина становится почти невыносимо давящей, нервирующей, как писк приборов в реанимации.

Звонит Светка, интересуется, куда я пропала. Даже вытаскивает меня в какой-то клуб, где я, как будто мне мало проблем, сталкиваюсь еще и с Гариповым. Смотрю на него и думаю, судьба у меня, что ли, такая – влюбляться не в тех? Что не в тех, я понимаю отчетливо. Мозги, хоть и затуманенные эндорфинами, работают как надо. Я не обманываю себя и не оправдываю. Принимаю ситуацию во всей ее неприглядной правде. Да, влюбилась, как кошка. Да, безответно… Да, не в того. Фед мне ни по статусу не подходит, ни по возрасту. Но это и неважно, это все чепуха. Захоти он со мной быть, никто бы на этот счет не посмел даже пикнуть. Другое дело, что Фед не хочет. Эта правда беспощадна так же, как и необратима. Насильно мил не будешь. Это просто нужно принять как факт. Иначе… Что? Какая альтернатива? Бегать за ним? Подкарауливать, делая вид, что эти наши встречи случайны? Или пойти дальше, установив слежку, чтобы он… ни с кем, если не со мной? Без-у-ми-е. В теории это возможно… Но зачем?

– Завтра в зал. Ты помнишь? Треня с Федором великолепным!

– Завтра? – пальцы нервно пробегаются по замку сумки. – Завтра я не могу.

– Быстро ты сдулась! – смеется Авдеева, перекрикивая музыку.

– Дело не в этом. Я завтра улетаю! – выпаливаю и понимаю, что небольшой отпуск мне сейчас действительно не повредил бы. Сменю обстановку, развеюсь… Может быть, новые впечатления притупят боль, что, как псина, вцепилась мне в душу и не отпускает.

– Куда? – икает Светка.

– В Лондон. И знаешь, Свет, я, наверное, уже пойду. Вставать рано, сама понимаешь.

– Да мы же только пришли! – изумляется Авдеева. – Постой. Это что, из-за Рустама? Тебя до сих пор не отпустило, да?

Закатываю глаза:

– Да плевать мне на него, господи!

На этот раз я говорю правду. В том, что я вляпалась в Феда, есть один несомненный плюс – о Гарипове я даже не вспоминаю.

– У девки-то его, говорят, выкидыш.

– Серьезно? – я встаю из-за стола, Светка увязывается за мной, намереваясь выложить последние сплетни, несмотря на то, что этому совершенно не способствует окружающий нас шум. От нетерпения ее глаза горят в пульсирующем свете стробоскопов.

– Ага. Юлька предположила, что там и не было ничего, – кричит в ухо. – Ну, знаешь, вроде как она соврала, чтобы женить Рустамчика на себе.

– Какие страсти, – фыркаю и случайно ловлю взгляд того, кого мы как раз обсуждаем. Гарипов стоит у бара, сжимая в руке стакан. – А он, я смотрю, не очень-то убивается.

– Так, может, эта малолетка и правда ему врала, – неожиданно становится на сторону Рустама Светка.

– И Люська врала тоже? – кошусь с насмешливым недоверием на нее.

– Какая Люська?

– Наша одноклассница, от которой вы это все и узнали.

– А, эта… Ну, не знаю. Люська-то всего лишь медсестра. А девица могла все с врачом обтяпать. Шито-крыто. Ох, черт. Гарипов идет сюда!

Я не успеваю никак отреагировать, потому как тут же мне на талию ложится его прохладная ладонь:

– Привет! Дин, Света… Прекрасно выглядите.

– Привет, Рустам. Давненько не виделись.

– Тебя сейчас нечасто встретишь в таких местах.

– А ты, как всегда, завсегдатай…

– Ну, знаешь. Иногда единственный способ забыть о своем одиночестве – быть в толпе…

– Чего? – На Светку смешно смотреть. Ну, серьезно, ее даже перекосило от таких заявлений. Ишь ты… Одинокий он. Я бы сама возмутилась, да только нет сил. Я уже наэмоционировалась по другому поводу так, что никаких эмоций впрок не осталось.

– Эм… Ясно. Ну, хорошо тебе повеселиться.

– Постой. Может, останешься? – моего запястья касаются его пальцы. Я смотрю на них, равнодушно прикидывая в уме, а не попробовать ли мне и правда… клин клином. Но тут же отказываюсь от этой мысли.

– У меня завтра самолет. Извини.

– Давай отвезу тебя!

– Ты ж бухал, – глаза Светки становятся квадратными.

– Не надо. Зачем тебе делать такой крюк?

– Я не против. Я… Дин, знаешь, я… – Гарипов бросает короткий сердитый взгляд на Авдееву, которая, в его представлении, наверное, должна была проявить чуть больше такта и оставить нас с ним наедине. – Мне… так много нужно тебе сказать!

Какая удивительная все же штука – жизнь. Еще пару недель назад я бы с интересом его послушала. Каких-то пару недель назад…

– Ну, я ж не навсегда уезжаю. Еще наговоримся.

Небрежно похлопываю Гарипова по руке, разворачиваюсь и ухожу. Светка за спиной ржет.

– Чего?

– Как ты его! Неужели и впрямь отболело, а? – Авдеева обнимает меня за плечи, что с ее ростом довольно несложно сделать, и с надеждой заглядывает в глаза.

– Я тебе об этом постоянно твержу. Ты просто меня не слышишь.

– На твоем дне рождения мне показалось, что…