ее взгляда становится только хуже.

Или лучше, в зависимости от точки зрения… Мой член пульсирует, а тело нагревается.

Тео заставляет себя посмотреть мне в глаза. Она прикусывает губу и очень тихо говорит:

― Тебе понравилось то, что ты услышал?

Я наклоняюсь вперед, опираясь рукой на верхнюю часть дверной коробки.

― Чрезвычайно.

Глаза Тео снова опускаются, задерживаясь на явных очертаниях моего члена в трусах.

― Господи, ― бормочет она.

Признаюсь, мне приятно убедиться, что мой член больше, чем розовая штучка в ее руке.

Если Тео издавала такие звуки со своим вибратором, интересно, какие звуки я смогу заставить ее издавать…

Не спеши, Салли. Вы только что говорили об этом ― буквально два часа назад. Вы не будете заниматься сексом.

А это значит… что мне придется довольствоваться вторым вариантом.

― У меня на кухне есть запасные батарейки, ― предлагаю я. ― Я не хочу, чтобы ты ложилась спать неудовлетворенной.

― Как щедро. К сожалению, ― говорит Тео с достоинством, ― он сломан.

Неееееееет…

― Хочешь, я посмотрю?

Она раздумывает, затем сует мне в руки две половинки вибратора.

Должно быть, она в отчаянии. Или это ее любимый.

Силикон все еще теплый от ее тела, что очень отвлекает. Я осматриваю моторчик, корпус.

― Он сломался. ― Я показываю ей трещину. Но не могу удержаться и добавляю, ― Слишком сильно надавила, да?

Она смотрит на меня.

― Не усугубляй ситуацию.

Я передаю ей вибратор, глубоко разочарованный.

― Не думаю, что смогу это исправить.

Я действительно сожалею. Чего бы я не отдал, чтобы услышать финал этого шоу…

И тут меня осеняет безумная мысль.

― Знаешь… я мог бы помочь тебе кончить.

Плечи Тео опускаются, она прижимает вибратор к груди.

― Мы не должны заниматься сексом. Мы только что говорили об этом.

Я знаю.

― Это не секс. Это просто… рука помощи.

Уголки ее рта опускаются, но мне кажется, что она прячет улыбку, а не хмурится.

― Ты невозможен.

― Я гибкий. И совершенно незаметный… никто не узнает, что ты позволяешь своему фальшивому парню прикасаться к тебе по-настоящему.

Мы одни в доме. Тишина полная, ощущение изоляции одновременно безопасное и заманчивое. Спальня Тео ждет, кровать со смятыми простынями уже теплая и пахнет ею…

Я считаю удары ее пульса во впадинке горла.

― Хорошо, ― шепчет она.

Возбуждение вспыхивает во мне, горячо и стремительно. Я подавляю его, скользнув рукой по ее талии.

― Пойдем, приляжем.

Я не был здесь с тех пор, как Тео распаковала вещи. Мне нравится, как она обустроила пространство ― книги на тумбочке, веточки лаванды в керамической кружке. Комната пахнет свежестью, как живое существо.

Футболка Тео почти ничего не прикрывает, под ней мелькают голые ноги. Ее волосы спускаются по спине. Когда она утром собирается на работу, то скручивает их в аккуратный пучок у основания шеи. Распущенные, они черные как смоль и удивительно дикие. Ее бедра бледные в свете луны.

В комнате царит полумрак. Тео скользит сквозь тени, грациозно, как лань. Она доходит до кровати и поворачивается, широко раскрыв глаза и нервничая, словно потеряв уверенность в себе.

Но аромат возбуждения поднимается от ее кожи и от каждой складки простыней… Он дразнит мои ноздри и проникает в легкие, мед и пряности, сладкий, животный запах Тео…

Я обнимаю ее челюсть своей ладонью, и мы вместе падаем на кровать. Ее рука касается моей обнаженной груди. Ее ладонь такая мягкая, что в тот момент, когда она прикасается ко мне, вся остальная кожа трепещет в надежде почувствовать больше.

Я провожу кончиками пальцев по ее лицу, по телу, по старой хлопковой футболке, по ее рваному подолу. Моя рука задерживается на границе ткани и гладкого, бледного бедра.

Я знаю, я чертовски уверен, что под ней нет нижнего белья.

Я в нескольких дюймах от самого чувствительного, самого уязвимого места Тео.

Я смотрю вверх, нахожу ее глаза, когда моя рука останавливается.

― Я могу?

― Да, ― говорит Тео низким, мягким и четким голосом. ― Заставь меня кончить.

Я поднимаю подол ее футболки, как бархатный занавес. То, что я обнаруживаю под ним, лучше любого бродвейского шоу…

У Тео самая красивая киска, которую я когда-либо видел.

Она уже теплая, влажная и набухшая от вибратора, губки розовеют… Она нежная, как чайная роза, мягкие лепестки и робкий маленький узелок клитора.

Я раздвигаю ее бедра и слегка провожу тыльной стороной ладони по ее шелковистому бугорку. Тео испускает долгий вздох, ее бедра приподнимаются…

Я переворачиваю руку и провожу кончиками пальцев по губам ее киски, возвращаясь большим пальцем вверх, чтобы погладить ее клитор…

От каждого прикосновения по ее ногам пробегают мурашки. Тео откидывается на подушку, спина выгибается, подбородок вздернут. Ее соски как камушки натягивают футболку.

― Ты такая мягкая… ― бормочу я, поглаживая большим пальцем ее клитор. ― Ты такая нежная, хорошая девочка…

Тео прижимается ко мне в тепле своей кровати. Ее лицо уткнулось в мою шею, и она делает глубокие, медленные вдохи.

Я провожу большим пальцем вверх-вниз, нащупывая влагу внизу, и массирую ею ее клитор.

Ее кожа похожа на лепестки роз, на свежие, мягкие листья…

Я прижимаюсь к ней, впитывая ее запах и мягкость Тео рядом со мной, ее простыни и обнаженные конечности, а больше всего ― эту тающую киску под моей рукой…

Мои пальцы скользят вверх и вниз, ее маленький розовый клитор зажат между ними. Я нажимаю и тру, дразню и массирую, наблюдая за реакцией на ее лице.

Тео чутко реагирует, ее стоны и вздохи ― как музыка для меня. Не знаю, кто из нас ближе, но ни один не собирается останавливаться.

Ее щеки раскраснелись, ресницы трепещут. Когда ее глаза открываются и встречаются с моими, я тону в синеве.

― Не останавливайся, ― умоляет она.

― Даже ради миллиарда долларов.

Я ввожу в нее палец. Все ее тело сжимается, руки напрягаются, киска пульсирует вокруг моей руки. Она задыхается, как будто я облил ее холодной водой.

Импульсивно я целую ее.

Я знаю, что не должен этого делать ― это не часть «руки помощи». Но вкус ее рта восхитителен ― теплый, голодный и сладкий. Она целует меня в ответ, обнимает за шею, путаясь руками в моих волосах.

Целовать ее мягкие губы, поглаживая рукой ее бедра, ― это новый вид нирваны.

Я словно лежу в кровати, сделанной из Тео, заворачиваясь в нее, окунаясь в