И все же неопределенность всего этого не давала мне покоя. Возможность того, что Донован уже знает и поэтому избегает меня, заставляла мое сердце биться в тревоге. Тогда я поняла, что, независимо от действий Адриана, именно я должна рассказать Доновану о поцелуе. Это была пугающая перспектива, но это было правильное решение.

Может быть, я смогу позаимствовать смелость Минки.

Приехав домой, я взяла паузу, чтобы собраться с мыслями. Я знала, что разговор будет трудным, возможно, даже болезненным, но он был необходим.

Глубоко вздохнув, я настроилась на конфронтацию и направилась в его комнату. Важность честности и тяжесть моей вины толкали меня вперед, каждый шаг был тяжелым от предвкушения признания своей ошибки.

Когда я дошла до комнаты Донована, сердце колотилось в груди, я услышала… шум?

Нет.

Стоны.

Задыхающиеся вздохи.

Он… он смотрел порно?

"Донован?" Я толкнула дверь и шагнула в его комнату.

И все внутри меня оцепенело.

Мне всегда было интересно, что испытывают люди, когда воочию видят предательство партнера. А я не чувствовала… ничего.

Может, я была в шоке.

Но там, на кровати Донована, лежал мой парень, а та девушка из дома с привидениями сидела на его бедрах и трахала его, даже когда я стояла там.

Даже когда я смотрела.

Донован перевел взгляд на меня.

Было ли в них чувство вины?

Нет.

Иначе он бы остановился. Он бы выскочил из постели и извинился, умоляя меня принять его обратно.

Но он этого не сделал.

Поэтому… я ушла.

И он не стал меня преследовать.

16

Адриан

В течение всего учебного дня в моей голове вихрем носились мысли о Сиенне. Занятия и разговоры проходили как в тумане, а моя обычная сосредоточенность и вовлеченность сменились настойчивой, отвлекающей тоской.

Я хотел ее, как никогда раньше не хотел ничего и никого. Воспоминание о нашем поцелуе, манящий проблеск того, что могло бы быть, не давал мне покоя.

Любой момент, любое взаимодействие казались тусклыми и бесцветными по сравнению с яркой интенсивностью моих чувств к ней. Желание было не только физическим, оно было глубже, эмоциональное притяжение, от которого я не мог избавиться, как бы ни старался.

Проблема заключалась в том, что я не знал, как завоевать ее.

Сиенна была влюблена в Донована уже много лет, ее чувства к нему были общеизвестны.

Но я умел добиваться своего, и никогда в жизни я не хотел ничего больше, чем Сиенну.

Может быть, я снова поцелую ее.

Может быть, я верну девушку — да что там, даже двух, — лишь бы заставить ее почувствовать хотя бы долю той ревности, которую я испытывал, зная, что она у моего брата.

Я хотел наказать ее, заставить ее чувствовать… но я хотел, чтобы она была моей, такой, какой она всегда должна была быть.

Когда я вошел в дом из гаража, Сиенна уже выходила, бодро шагая мимо меня. Что-то в ее поведении привлекло мое внимание — она выглядела расстроенной, ее обычное самообладание сменилось ощутимым напряжением.

В самом деле, разве у нее не было времени на лед? Разве она не должна была работать над своим курсовым проектом?

Действуя инстинктивно, я протянул руку и осторожно взял ее за запястье, останавливая ее уход. Она вздрогнула от моего прикосновения, и эта реакция только усилила мое беспокойство.

"Что случилось?" спросил я, сканируя ее лицо в поисках подсказок. Ее глаза, обычно такие выразительные, были настороженными, скрывающими все потрясения, которые назревали в ней.

Она посмотрела на меня. "Честно говоря, это не имеет значения, потому что я не лучше его", — сказала она.

"Не лучше кого?" спросил я. Мне не нравилось, когда меня путали. Это было чуждое чувство. "О чем ты говоришь?"

Сиенна выдернула свою руку из моей хватки, ее раздражение было очевидным. "Ты знал?" — спросила она, ища ответа в моих глазах.

"Что знал?"

Она закатила глаза. "Я тебя не понимаю", — пробормотала она. "Я знаю, что у вас с Донованом всегда было что-то вроде соперничества между братом и сестрой, но я никогда не думала, что окажусь между вами двумя". Она вздохнула, в голосе прозвучало сожаление. "Это моя вина. Я не должна была целовать тебя".

Это признание поразило меня, как удар током. "Возьми свои слова обратно", — сказал я, понизив голос.

"Нет", — сказала она. "Потому что это неправильно. Если бы я собиралась поцеловать тебя, мне следовало бы сначала порвать с Донованом".

Я посмеялся над ее словами, во мне закипало разочарование. "Ты никогда бы не порвала с Донованом", — резко ответила я. "Ты позволила ему обращаться с тобой как с половичком. Я не жалею о том поцелуе, и в глубине души ты тоже".

"Не указывай мне, что я должна чувствовать", — огрызнулась она.

"Не буду". Я сделал шаг ближе к ней. "Я покажу тебе".

Не задумываясь, я притянул Сиенну к себе и страстно поцеловал. Это была отчаянная попытка передать все, что я чувствовал, интенсивность моего желания, глубину моих эмоций. Наши губы встретились со свирепостью, отражавшей смятение и желание внутри нас обоих. Поцелуй был пылким и интенсивным, в нем столкнулись тоска и разочарование, гнев и потребность.

Но этот момент был недолгим.

Сиенна вырвалась из моих рук и влепила мне резкую пощечину. "Не трогай меня!" — воскликнула она, в ее голосе звучали гнев и боль. "Я отказываюсь быть использованной кем-либо из вас".

"О чем ты говоришь, Сиенна?" спросил я.

Она посмотрела на меня долгим взглядом. "Ты… ты не знаешь?" — спросила она, ее голос едва превышал шепот. Ее пальцы коснулись припухших губ.

"Я знаю почти все", — сказал я, пытаясь сохранить подобие самообладания. "Но я понятия не имею, о чем ты говоришь".

"Ваш брат…" Ее голос дрогнул, и она отвернулась, не в силах поддерживать зрительный