Так что русскую речь можно было услышать на улочках города и прежде, но во время фестиваля советского кино — заметно громче обычного. Донатас Банионис вспоминает, как Иннокентий Смоктуновский пел для публики имеющую статус народной песню Эрнесто де Куртиса «Вернись в Сорренто». Наталья Бондарчук делится в дневнике[88] такими впечатлениями: «Италия меня покорила. Ароматный воздух, пение птиц, лошади, украшенные от хвоста до ушей. Сорренто — в чаше гор, и только с одной стороны — Средиземное море. От французского курорта[89] отличается улочками, полными простого люда, и почти цыганской жизнью. Наш фестиваль бойкотируют и правые, и левые, хотя внешне всё прилично. Изредка звонят колокола, но их заглушает рёв машин. И вот, наконец, вся наша артистическая громада двинулась по улицам Сорренто. Импульсивные итальянцы кричали „браво“, мне кричали „тре бель“[90]. Вошли в фестивальный зал, везде репортеры» (см. фото 6).

Смотр длился больше недели. Каждый день показывали несколько фильмов, которые представляли отдельные члены делегации, тогда как остальные могли путешествовать по окрестностям. Сеансы проходили вечером, а экскурсии — днём. По поводу 24 сентября Бондарчук пишет: «Следующая наша остановка в городке Молено. Мы прошли в собор — главную достопримечательность города. Везде скульптурные изображения святых и мучеников, правда, скверно сделанные, из гипса или воска, в рост человека и в настоящих одеждах, лица их кажутся жестокими и пахнут инквизицией. Всё это несколько чуждо православной душе. Картины и роспись много лучше, очень хороша „Тайная вечеря“. Внизу первоначальная церковь. В центре небольшого помещения — великолепная статуя святого Андрея, выполненная учениками Микеланджело. На глубине двух метров, как сказал нам священник, похоронен святой Андрей. И всё это XIII век. Вышли из темноты собора, и опять — юг, солнце».

Эта запись вводит в некое недоумение, поскольку местечка Молено в окрестностях Сорренто нет. Ближайший населённый пункт с таким названием находится в Швейцарии. В Италии же имеется Молвено, но он — на самом севере страны, слишком далеко. Вероятно, речь идёт про городок Мояно[91], расположенный в восьмидесяти километрах на северо-восток, который, действительно, славен своим собором, но не святого Андрея, а апостола Петра. Одним же из самых интересных фактов об этом населённом пункте является то, что его пересекает акведук Ванвителли — каменная система общей протяжённостью почти сорок километров, построенная некогда для водоснабжения дворца в Казерте и частично проходящая под землёй.

В то же самое время, мощи Андрея Первозванного, которые упоминает Наталья, хранятся в соборе святого Андрея в одном из самых известных городов региона — Амальфи, находящемся ещё ближе к Сорренто, до него ехать всего тридцать километров по живописнейшему побережью. Подлинность этих мощей вызывает жестокие споры — слишком уж значимая реликвия. Андрей был распят на косом кресте в греческих Патрах, откуда в IV веке его останки перевезли в Константинополь, а вот дальше возможны варианты. Кто-то считает, что крестоносцы доставили святыню в Италию в XII столетии. В то же время многие убеждены, что ещё в VIII-м она была вывезена в шотландский Сент-Эндрюс — стоит обратить внимание на название города. В течение следующего века именно Сент-Эндрюс стал своего рода религиозной столицей Шотландии, резиденцией примаса[92], а также обрёл особый вес во всём католическим мире.

Так или иначе, нет никаких оснований утверждать, что Тарковский вместе с Бондарчук, Смоктуновским и другими членами делегации побывал в упомянутом городе. Более того, весьма вероятно, что его там не было, поскольку Наталья описывает примечательный разговор с Иннокентием, в котором последний рассказывает, как режиссёр предлагал ему главную роль в «Андрее Рублёве». Трудно представить эту беседу в присутствии самого Тарковского. Впрочем, он мог просто отойти. В конце концов, в Помпеях же он побывал, хоть это и не нашло отражения в дневнике. Тем не менее в Амальфи Андрей наверняка окажется через семь лет, тогда мы поговорим об этом подробнее.

Точно такая же история с Салерно — Бондарчук, Смоктуновский и компания отправились туда прямиком из предыдущего пункта, а режиссёр — ездил он с ними или нет — посетит его потом вместе с Амальфи. Заметим, проторённый туристический маршрут лишний раз подтверждает, что «Молено» в дневнике Натальи — это именно Амальфи.

25 сентября свободная часть делегации поехала на остров Капри. Тут Андрей уже точно участвовал, хоть мы узнаём об этом не из «Мартиролога», а из записей Бондарчук: «На острове были возложены цветы к единственному в Европе памятнику Ленину, кстати, совершенно на него не похожему. Втихаря мне рассказали такую байку. Когда Ильич посетил Горького, тот всё подстроил, как будто его [Ленина] берут жандармы под арест, конечно, это была шутка, но Ильичу она очень не понравилась, он был злопамятен и в свою очередь сослал Горького на Капри. Отель, где Горький встречался с Лениным, сохранился. Возвращались в плохую погоду, дул сильный ветер, и я простыла. Андрей сидел один, очень грустный и постаревший». Неказистый анекдот апеллирует к историческому визиту вождя мирового пролетариата к буревестнику революции в 1908 году. Упомянутый памятник, на котором Ленин и правда предстаёт в необычном виде, был воздвигнут одним из самых известных итальянских скульпторов своего времени Джакомо Манцу в 1970-м. Иными словами, делегация оказалась в числе первых посетителей монумента, и возложение цветов к нему стало важной частью их миссии.

Сейчас остров расположен на расстоянии шести километров от Соррентийского мыса, хотя некогда его территория принадлежала материку, а потому была населена с древнейших времён. Однако, историю Капри в качестве римского поселения стоит отсчитывать с того момента, как Октавиан Август выкупил его у неаполитанцев. На острове сразу начали расти храмы и виллы. Процесс существенно ускорился, когда к власти пришёл Тиберий. При нём это место стало курортом для аристократии, сам император встречал здесь свою старость, не оставляя трон. Он правил отсюда с 27-го по 37 год.

Вскоре Капри приобрёл противоположный статус, превратившись в место ссылки. Одной из наиболее известных заключённых, умерших тут, стала Анния Люцилла, старшая сестра императора Коммода, организовавшая покушение на брата.

После заката Римской империи остров вновь оказался под властью Неаполя. При этом адекватной защиты ему город обеспечить не мог, и основной бедой островитян долго оставались пираты. Их набеги продолжались восемь веков, пока клочок суши не захватил главнокомандующий флотом Османской империи Хайреддин Барбаросса. Впрочем, по призванию он тоже был джентльменом удачи, известным под прозвищем Рыжая борода. Потом набег совершил его коллега, турецкий адмирал Тургут-Реис, а в середине XVI столетия эпоха пиратов закончилась.

В 1806 году