— Все в порядке? — радостно рявкнул Руфус в трубку. — Я тут застрял с Максом и Лили и другими неудачниками. Снегу намело охренеть!

Руфус проводил все вечера по пятницам в старом баре Ист-Виллиджа со своими друзьями, писателями-коммунистами. Он был навеселе, он всегда был таким после двух-трех бокалов красного вина.

— У вас точно все в порядке? Дженни покраснела:

— Угу

— Скажи своей подруге, чтобы она оставалась, Только слабоумные попытаются сегодня выйти на улицу Дженни закивала:

— Ладно.

Дженни надеялась, что Элиз сама изъявит желание отправиться домой, а она примет горячую ванну и соберется с мыслями. Не могла же она так просто попросить подругу уйти, когда весь город замело, а снег все никак не прекращался. — До скорого, пап, — произнесла она. Ей до безумия хотелось рассказать ему, как она была смущена тем, что произошло. Может, она и многообещающий художник, но это вовсе не означает, что она должна все время экспериментироть. Дженни повесила трубку.

— Ну, чем мы теперь займемся? — спросила Элиз, проходя в кухню во все еще расстегнутых джинсах. Она разломила «Орео» и слизала крем изнутри.

Похоже, Элиз намекала, что уже готова перейти к следующей главе книги «Это мое тело», но Дженни и знать не хотела, что за этим могло последовать. Она сделала вид, что зевает.

— Отец сказал, что скоро придет Дэн, — солгала она. — Да к тому же я устала.

Она посмотрела в окно. Там было белым-бело, а снег все еще шел. Похоже на конец света.

— Ладно, пошли.

Она повела ее в свою спальню:

— Отец сказал, чтобы ты осталась.

Все, что у нее было, — это небольшая кровать, которую она определенно не собиралась делить с Элиз, раз та была такой… озабоченной и непредсказуемой.

— Ты можешь спать здесь, на моей кровати, а я лягу на диване.

— Ладно, — неопределенно ответила Элиз. — Я лучше позвоню матери. Ты злишься на меня, так ведь?

— Злюсь? — неожиданно для себя повторила Дженни. — С какой это стати?

Она открыла выдвижной ящик шкафа и дала Элиз не по размеру большую футболку и спортивные штаны.

— Спи в них, — сказала Дженни. А то Элиз могла додуматься спать голой, а это было бы просто стремно. Вдруг Руфус, вернувшись среди ночи, вломится к ней в комнату, чтобы прочитать бесполезную проповедь о смысле жизни, что он обычно и делал, особенно с перепоя. Она достала пижаму себе и задвинула ящик.

— Я в душ. Можешь взять мой сотовый, если хочешь позвонить матери.

Элиз взглянула на картины на стене. Над кроватью висел один из котов семьи Хамфри — Маркс, спящий на кухонной плите. Картина была нарисована жирными мазками, Маркс был бирюзовый, а плита красная. Возле окна красовалось изображение ступни Дженни с оранжевым ногтями и синими пальцами.

— Ты правда классно рисуешь. — Элиз спустила джинсы до колен. — Ты не хочешь закончить мой портрет?

Дженни сняла с крючка на двери свой розовый банный халат.

— Не сегодня, ответила она, быстрой походкой направляясь в ванную. Она примет долгий горячий душ, надеясь, что, когда выйдет из ванны, Элиз уже уснет. Утром они позавтракают вафлями, пойдут в парк кататься на санках и будут болтаться по городу, как нормальные девчонки. Больше никаких экспериментов. Что касается

Дженни, то она придавала этому слишком большое значение.

— Держи поводья в одной руке, а хлыст — в другой, — поучала Джорджи Нейта. Они были на чердаке особняка Джорджи, но вместо того, чтобы спокойно сидеть в великолепной антикварной коляске, курить траву и целоваться, Джорджи проявляла гиперактивность, заставляя Нейта управлять экипажем.

Сам чердак был чем-то невероятным. Он был завален старинными вещами минувших эпох, но все они находились в прекрасном состоянии, как будто кто-то собирался однажды спустить их вниз и использовать по назначению. Коляска была из позолоты и обита фиолетовым бархатом, а под сиденьем, внутри кожаного короба, находились пледы, меховые накидки и муфты, чтобы не замерзнуть, когда отправляешься на прогулку. Но самым прикольным было то, что в коляску при помощи настоящей кожаной сбруи была впряжена восьмерка карусельных лошадей с перьями на головах.

— Давай быстрее, быстрее, но-о-о, но-о-о! — кричала Джорджи карусельным лошадкам, щелкая хлыстом и подпрыгивая на красном кожаном сидении кучера.

— Тпру.

Нейт сел рядом с ней и пытался прикурить еще косячок, но Джорджи так подпрыгивала, что он выпал у него из рук.

— Черт! — раздраженно закричал он. Он перевесился через край коляски, чтобы посмотреть, куда именно упал косяк, но чердак освещался только одной тусклой лампочкой, и на белом деревянном полу его нигде не было видно.

— Ну ладно. — Джорджи выпрыгнула из коляски. Пойдем, я тебе кое-что покажу. Нейт неохотно оставил косяк там, куда он упал, и поплелся за ней подругой стороне чердака, где были свалены старые деревянные дорожные сундуки.

— Здесь хранятся все вещи от моей старой лошади, — объяснила Джорджи. Она открыла крышку верхнего сундука и достала ленты, которые надевала когда-то на лошадь во время выступлений.

— Я действительно была хорошей наездницей. — Она протянула ленты Нейту.

Все ленты были голубыми, а на них золотыми буквами были написаны названия соревнований. «Чемпион Хэмптона по классической верховой езде среди юниоров», — прочитал Нейт.

— Круто, — сказал он, возвращая ей ленты. Как же ему хотелось найти тот косяк.

— Взгляни на это. — Джорджи достала из сундука большую пластиковую банку и вручила ее Нейту.

Банка громыхнула, когда Нейт перевернул ее. На одной стороне было написано название ветеринарной клиники для лошадей. Он вопросительно посмотрел на Джорджи.

— Это транквилизаторы для лошадей. Я принимала их раньше. Полтаблетки достаточно, чтобы отправить тебя на другую планету, клянусь.

Нейт заметил, что у нее над верхней губой маленькими капельками выступил пот. Это было странно, потому что на чердаке не топили, и у него все, на хрен, отмерзло. Он равнодушно пожал плечами и отдал ей банку.

Джорджи отвинтила крышку и высыпала на потную ладонь огромные белые таблетки.

— Давай же. На этот раз я возьму целую. А может, мы возьмем по две и посмотрим, что получится.

Ее темные волосы упали на глаза, и она нетерпеливо трясла банкой, отсчитывая таблетки.

Нейт уставился на нее и вдруг испугался. Он знал, что Джорджи уже приняла какую-то таблетку в ванной, а перед этим она выпила, так что добавлять ко всему еще лошадиный транквилизатор было бы настоящим сумасбродством. Что ему тогда делать с надравшейся девицей с передозировкой на чердаке огромного особняка в Гринвиче, штат Коннектикут, когда за окном самый ужасный снегопад за всю историю Новой Англии?