– Ольга Павловна? – спросила я.

– Нет, Оля уехала за границу.

Вот невезуха!

– А когда она вернется?

– Даже не знаю. Она вышла замуж вТурции и пока не планирует возвращаться.

Между прочим, Ольга Павловна ложилась вклинику, чтобы сделать липосакцию бедер. А еще говорят, что восточные мужчинылюбят пышных женщин. Врут, наверное.

Ладно, позвоню Югай Алине Ивановне. На еетелефоне сначала сработал определитель номера, потом прозвучало гудков десять,прежде чем сняли трубку.

– Я слушаю, – прошелестелженский голос.

– Здравствуйте! – бодро началая. – Вас беспокоят из клиники «Мисс Нефертити». Я начальник отдела поработе с клиентами, меня зовут Людмила Анатольевна. Могу я поговорить с АлинойИвановной?

На том конце провода повисла пауза, потомженщина произнесла:

– Я у телефона.

– Очень приятно! Алина Ивановна, нашотдел проводит опрос среди клиентов клиники. Вы сделали у нас три операции. Выостались довольны их качеством?

– Перестаньте надо мнойиздеваться! – неожиданно закричала дама. – Я напишу заявление вмилицию!

И она бросила трубку.

Я в недоумении слушала короткие гудки.Должно быть, госпожу Югай терроризируют телефонные хулиганы и она по ошибкеприняла меня за них. Я опять набрала номер, но никто не отвечал.

Я приняла решение поехать к ней домой. Темболее что адрес – вот он, в медицинской карте. Жила Алина Ивановна недалеко, наулице Усиевича.

Засунув в сумку карты Югай и Кирьяновой, яотправилась к метро «Аэропорт».

Сталинская девятиэтажка, чистенький двор,домофон на двери подъезда. Я набрала 46 – номер квартиры Югай.

– Да? – отозвался уже знакомыйженский голос.

– Алина Ивановна, это опять изклиники «Мисс Нефертити». У вас что-то с телефоном, и я решила заехать лично...

Впервые слышу, чтобы по домофону издавалитакие пронзительные звуки. И большей частью неразборчивые. Единственное, чтомне удалось понять, – «вон!», «коновалы!» и «всех вас надо на живодерню!».

Естественно, дверь мне не открыли. Черезминуту какая-то бабулька выползла из подъезда. Я поздоровалась с ней, услужливопридержала дверь и юркнула внутрь.

Я позвонила в квартиру, никакой реакции.Очевидно, госпожа Югай решила затаиться.

Нет, так просто она не отделается! Еслидама не в духе или у нее временное помешательство – пожалуйста, имеет право. Нопоговорить-то со мной она может?!

Я безостановочно жала на звонок, поканаконец за дверью не раздалось:

– Я сейчас вызову милицию!

– Извините, но я не уйду! – прокричалая в ответ. – Мне необходимо с вами поговорить! Вы сделали в клинике трипластических операции! Вот, у меня записано: круговая подтяжка лица, а также...

Дверь неожиданно распахнулась. На порогестояла невысокая женщина. Ее лица я не видела, потому что освещение налестничной площадке было не ахти.

– Чего вы орете? – зашипеладама. – Хотите, чтобы весь подъезд об этом узнал? Что вам, в конце концов,надо?!

– Алина Ивановна, я только хочупоговорить, – взмолилась я, – не гоните меня! Я не отниму у вас многовремени!

– Быстрей проходите! – приказалаЮгай, раскрывая шире дверь. – И так уже все соседи навострили уши.

Я вошла в квартиру и теперь могла наконецрассмотреть хозяйку. Ее лицо производило странное впечатление. Глаза металигром и молнии, но рот был растянут в улыбке. Очевидно, это какая-то нервнаяреакция.

– Я вас слушаю, – высокомернозаявила она.

Я не знала, как начать разговор. По всейвидимости, Алина Ивановна имеет зуб на «Мисс Нефертити», упоминание клиникиприводит ее в ярость. Может, мне прикинуться следователем? Рука потянулась ксумке, за липовыми корочками сотрудника милиции.

Хозяйка заметила этот жест.

– И не пытайтесь всучить мне деньги!Я все равно буду подавать на вас в суд. Не думайте, что отделаетесь жалкойтысячей долларов!

– Сколько же вам надо?

– Минимум тридцать тысяч!

Я рассмеялась.

– Я и не собиралась предлагать вамденьги. Если бы у меня было тридцать тысяч долларов, я бы нашла им болееинтересное применение, уж поверьте!

– Зачем же вы тогда заявились?

– Я же уже объясняла – простопоговорить.

Тут я обнаружила, что Югай по-прежнему мнеулыбается. Я заулыбалась в ответ.

– Чего вы скалитесь? – одернуламеня Алина Ивановна.

– Извините, – с достоинствомсказала я, – но скалитесь вы. А я просто скалюсь в ответ.

Неожиданно хозяйка разрыдалась.

– Вы пришли, чтобы мучитьменя? – сквозь слезы простонала она. – Вам недостаточно моихстраданий? Есть в вас хоть что-нибудь человеческое?!

Меня охватила паника, я не знала, какреагировать на эту истерику. Самое страшное было то, что, рыдая, она продолжалаулыбаться, словно Гуимплен [4 - Гуимплен – персонаж романа Виктора Гюго«Человек, который смеется». Сын знатных родителей, в детстве он был похищен иобезображен: на лице ему сделали «вечную улыбку» – надрез от уха до уха черезрот. Впечатлительным натурам читать это произведение не советую.].

– Давайте сядем, и вы мне всерасскажете, – предложила я. – Поделитесь со мной, вам станет легче.

В прихожей стоял небольшой диванчик, яусадила на него Алину Ивановну, которая как-то обмякла и даже не думаласопротивляться, и сама села рядом.

– Но вы же и так все знаете! –всхлипывала она. – Вы же работаете в «Мисс Нефертити»!

– Я ничего не знаю, сегодня мойпервый рабочий день, – увещевала я. – Сейчас вы мне все расскажете, ия узнаю. И мы подумаем, что делать дальше.

– Ладно, – согласиласьона, – только я вас прошу – никому ни слова!

– Не сомневайтесь.

После пятидесяти Алина Ивановна пересталаотмечать дни рождения. Она ненавидела эти цифры – 50, 51, 52... и страстноне хотела стареть.

«А кто хочет?!» – спросите вы. Однакодругие женщины как-то мирятся со своим возрастом, находят другие удовольствия вжизни: возятся с внуками, ходят по театрам, выращивают на даче анютины глазки.Но Алина Ивановна мириться не собиралась. Ведь это жуткая несправедливость! Еемолодость пришлась на время дефицита, когда невозможно достать колготки, когдатуфли вечно натирают, потому что твой размер в универмаге не «выкинули», когдатушь – только польская, в коробочке, твердая, на которую надо сначалапоплевать. То ли дело сейчас: туфлями можно завалиться, тушь – хочешь от Диора,хочешь от Эсти Лаудер, были бы деньги.