Через некоторое время вернулась Гизел с подносом, полным разной еды. Здесь были деликатесы, а еще душистый свежеиспеченный хлеб и фрукты. И в небольшом стеклянном графине морс. Надо же, подивилась Мара, в первый приезд, когда она была претенденткой на отборе, кормили значительно хуже.

Но это было еще не все, Гизел вытащила из кармана баночку с притираниями.

— Вот, это для ваших рук, мадхен. А то вы, видать, в последние дни их не особенно щадили.

Мара мысленно усмехнулась, разглядывая ногти. Сказалась ее усиленная работа в саду. А та деловито наставляла:

— Ничего, мадхен, не извольте беспокоиться, мы вас быстренько в порядок приведем. Теперь поешьте, а я вам ванну приготовлю. А завтра…

Не успела она договорить, раздался требовательный стук в дверь.

Они замерли, уставившись друг на друга. Наконец Мара сказала:

— Открой.

Служанка нерешительно направилась к двери, но тут стук повторился, и она, бромоча:

— Да что же это такое…

Бросилась открывать. На пороге стояла взволнованная смотрительница отбора матрес Пасквел. Бросила на Мару быстрый взгляд и проговорила:

— Мадхен Хантц, вы должны присутствовать на ужине.

Стоило Родхару переступить порог своего замка, и на него сразу навалилась сотня дел. Как будто он отсутствовал не несколько дней, а как минимум, полгода. Все это требовало рассмотрения, что-то можно было отложить, но что-то предстояло решать прямо сейчас.

А он устал. Извелся за эту дорогу. И еще его глодала мысль: как она? Ее должны были уже разместить, король ждал доклада. Но все эти дела, они требовали его внимания, уводили в сторону от главного. И получалось, что девушка с серебристыми волосами словно растворилась в его замке.

Там, в гостинице, и в дороге тоже, он ее постоянно ощущал. А здесь — слишком много народа, много стен, этот гигантский людской улей отвлекал. За всем этим шумом он не чувствовал ее, и это вызывало душевный дискомфорт. Какую-то непонятную жажду.

Но вот наконец он разбросал часть дел, и подошло время ужина.

На этом ужине он хотел видеть девушку. Убедиться, что с ней все в порядке.

* * *

Родхар переоделся, все-таки его ждали дамы, и спустился в большой зал, где были накрыты столы. Все девицы уже сидели на местах, приглашенные лорды ждали снаружи. Стоило ему войти в двери зала, король сразу бросил взгляд на стол, за которым сидели претендентки. Мары-Элизабеты Хантц здесь не было.

Казалось бы, логично, да? Она и не участница отбора.

Но у него в груди факелом взвилось горячее раздражение. Не для того он привез эту девушку в свой дом, чтобы она была неизвестно где. Она должна быть у него на глазах!

Вспомнились происки старого мерзавца Малгита и ее способность мгновенно находить женихов, еще хуже стало. Король прошел вдоль стола, отодвинул свое кресло и сел. Следом начали усиживаться лорды, девушки что-то такое защебетали и потянулись к нему. Родхар резко вскинул руку, пресекая все разговоры, и сразу воцарилась тишина. Обвел взглядом зал. Смотрительница отбора стояла в торце стола, вот она-то и была ему нужна.

— Где мадхен Хантц? — спросил король.

— Ма-мадхен Хантц, ваше величество? — нервно пролепетала генеральская вдова.

— Да, матрес Пасквел. Почему я не вижу ее на ужине?

— Я… кхммм, — казалось, она задыхается. — Я сейчас… Одну минуту, сир.

И стала пятиться к дверям, но он ее окликнул:

— И вы тоже сядьте за стол. Довольно стоять, у меня от этого изжога начинается.

— Да, сир, — пробормотала пожилая дама.

И удалилась так быстро, как будто за ней черти гнались. А король распорядился:

— Поставить еще два прибора, — и обращаясь ко всем: — Приятного аппетита. Начинайте.

За столом стояла мертвая тишина. Слуги стали разносить угощение, ужин начался. Король вздохнул, наконец-то долгожданная тишина! И принялся есть, а сам время от времени взглядывал в сторону входных дверей в зал.

* * *

Должна присутствовать на ужине?

Смотрительница отбора нервничала и заламывала руки.

— Ради всего святого, я прошу вас побыстрее собраться, мадхен! Вы должны быть за столом уже сейчас.

Ох, какое зло ее взяло. Совсем как там, в гостинице, с платьями. Приказ!

Хорошо, подумала Мара. Пусть будет так.

И наконец отмерла, видя, что бедная пожилая дама сама не своя.

— Матрес Пасквел, дайте мне время, хотя бы несколько минут.

— Да, конечно, — сникла та, теребя пальцы. — Я подожду снаружи.

И вышла.

Только она вышла, Гизел тут же оглядела ее и выдала:

— Не волнуйтесь, мадхен. Через пять минут будете готовы.

Схватила наугад из сундука одно из платьев, встряхнула его и пробормотала с досадой.

— Складки… Мадхен! Снимайте то, что на вас, я сейчас!

Метнулась за дверь и через минуту примчалась обратно. Запыхавшаяся, глаза блестят, принесла тот самый утюг. Разом натянула на нее платье, как на куклу. Потом схватила утюг и подушку с кровати.

— Мадхен, ничего не бойтесь, сейчас на вас подгладим.

И давай ловко орудовать уюгом, подкладывая ей под юбки подушку. Мара только успевала поворачиваться. Минуты через две оглядела ее и сказала:

— Пойдет, шнуровку потуже затянем, будет нормально. Теперь прическу. Садитесь, мадхен!

Две минуты. За эти две минуты служанка навертела ей на затылке высокий узел и подколола шпильками. Одна прядка выбилась на затылке и свисала вдоль шеи, но Гизел ее оставила.

— Готово, мадхен.

Вышло хорошо. Темно-вишневое, отделанное по вырезу серебристыми кружевами. Прическа простая, но аккуратная.

— Руки у тебя золотые, — проговорила Мара, глядя на себя в зеркало.

Девушка довольно улыбнулась и тут напомнила:

— Все, мадхен, идите. Пора.

Ну вот… Когда слова сказаны, все иначе.

Пока одевалась в спешке, у Мары не было времени подумать, а тут все навалилось сразу.

Теперь она вместе с нервной смотрительницей отбора быстро шли по коридорам замка. И неприятное чувство, оттого что ее все-таки выставили на всеобщее обозрение, только усиливалось. Она надеялась, что хоть сегодня ее не тронут.

Видимо, зря.

А путь закончился, вот они, двери зала. Заходить внутрь не хотелось, хоть убей. Но смотрительница уже вошла. Мара задержалась на секунду, медленно выдохнула, чувствуя, как легкие заливаются противным холодком, и вошла следом.