— Ким, Ким, скорее! — Чен пытался докричаться до друга, находившегося в соседнем кабинете.

— Что случилось? — спросил Ким, приближаясь быстрыми шагами.

— Говорил я тебе, не надо шутить с Пси-полем! Смотри, — и он показал на экран монитора.

Особь шла прямо к ущелью. Именно в то место, где было локальное расположение Пси-поля.

— Он что, с ума сошёл? — возмутился Ким.

— Не говори, то в панике прятались по всем щелям, а теперь. Он что самоубийца? — удивлялся Чен.

Тем временем особь спокойно подошла к краю Пси-поля, раскинула руки и вошла в зону его действия. Поле, содрогнулось, не в силах переварить такую нагрузку. Оно стало расти, увеличиваться и пульсировать. Другие части Пси-поля, запрятанные, как казалось, в надёжных местах стали также пульсировать, постепенно входя в резонанс. Через некоторое время они медленно, но уверенно стали притягиваться друг к другу.

— Гаси, гаси их! — кричал Ким.

— Как? — безнадёжным голосом ответил Чен.

— Уйди! — проговорил Ким и, отодвинул друга от компьютера. Его пальцы бешено застучали по клавиатуре, но восстановить контроль над Пси-полями не получалось. Поля упрямо ползли навстречу друг другу.

— Куда они ползут? — почти шёпотом спросил Чен.

— Догадайся, — выдохнул Ким. Они, переглянувшись, и вместе выдохнули:

— В деревню.

— Смотри! Смотри! Этого не может быть!!!

Возвращаясь с охоты вместе с другими мужчинами, Турсун издалека увидел, как к деревне подбирается туча. Она шла с озера, а сумрак обходил деревню, огибая её с двух сторон, пытаясь взять в кольцо. Такое странное поведение сумрака показалось Турсуну коварным и разумным. Он не думая, выхватил оружие и бросился вперёд. Но туча двигалась на этот раз очень быстро…

Сначала он не ощутил ничего. Потом в теле появилась лёгкость. Ему показалось, что он может летать. Сумрак становился всё прозрачней, и он вдруг увидел свою деревню. Увидел её откуда-то сверху. Грязные, испуганные люди, живущие в грязных шатрах, вечно хлопочущие только о том, как набить свой желудок. Дикие и страшные, машущие своим смешным оружием. Впереди всех стояла молодая женщина с растрёпанными волосами и что-то кричала в его сторону, но он не слышал. Ему даже показалось, что он узнал её. «Тоя», — промелькнуло у него в голове. Что это за странное слово? Как это всё скучно. А ведь в мире есть столько интересного, о чём они даже не догадываются.

Затем он почувствовал себя маленьким кусочком, частью чего-то большего. Чего-то Великого. Он расслабился и поплыл. Поплыл по течению. Течению неведомой силы, несущей и качающей его на невидимых волнах. И вдруг — вспышка. Всплеск. Мир окрасился множеством ранее неизвестных цветов и звуков. Нет, не неизвестных, а таких родных и забытых. Звучало всё. Цвета. Энергия. Излучения. Всё. Он почувствовал себя единым целым со всеми. Всеми теми, кого забрал сумрак ранее. Он был частью того Великого и Огромного, названия чему ещё не знал. Но Он был свободен. Свободен от сумрака. Какого сумрака? Это же всего-навсего Пси-поле. Пси-поле в неумелых руках. Но Он ещё не совсем весь, не совсем здесь. Надо собраться. Чтобы стать целым. Чтобы стать самим собой. Он собрал все Пси-поля, словно снежный ком. Сжал его, сжал до тех пор, пока поле не стало плотным и опустил его на деревню. Опустил и почувствовал, как его существо наполняется. Словно складывается пазл. Как только последний кусочек энергии закрыл прореху в его сущности, Он разорвал Пси-поле. Взрывная волна прокатилась по берегу, сметая с лица земли деревню, и ушла в озеро, образуя цунами. Но Он уже был далеко.

Он летел. Летел, наслаждаясь своей лёгкостью. Ах, как велика Вселенная. Надо всё увидеть, везде успеть. Он летел, оставляя старый скучный мир позади.

ДОМ

Резко, едва накинув куртку, я вышел из квартиры. С грохотом закрыв за собой дверь, почти выбежал на улицу. Холодный ветер ударил в лицо и перебил дыхание. Я огляделся. Наступал сырой осенний вечер. На улице пустынно. По небу, словно куда-то торопясь, бежали свинцовые тучи. Ветер гнал по дороге опавшие листья. «Вот так и я, — подумалось, — подобно этим листьям, полечу по ветру всем назло». Во мне кипели обида и злость от последней ссоры. В голове всё звенело, как в колоколе. Постоянно вспоминались обидные слова, прозвучавшие в мой адрес. «Почему я неправ? Почему всегда неправ?», — не находя ответа, подгоняемый ветром, шёл вслед за листьями. Раскрасневшиеся щеки не мог остудить даже промозглый холод. Я шёл пустынными дворами среди домов и не мог ощутить себя в одиночестве. «Нет, — подумал, — хочу быть один, совершенно один». И развернувшись, пошёл в другую сторону. Теперь ветер дул мне навстречу, забирался под куртку. Мелкие капельки дождя, сорвавшиеся со спешащей тучи, били прямо в лицо. Это радовало. Вскоре вышел на заброшенную ветку железной дороги, ведущую в лес. В детстве мы с друзьями любили гулять здесь. Уйдя от посторонних глаз, могли спокойно петь во всё горло, не имея ни слуха, ни голоса. Спокойно обсуждать любые темы, не боясь быть услышанными. Сейчас я шёл здесь один, но навеянные воспоминания постепенно стали оттеснять раздражительность. С тоской вспомнил о том беззаботном времени, времени иллюзий, несбывшихся надежд, времени романтической влюблённости и мечтательности. Как давно всё это было. Прошло почти тридцать лет. Что-то сбылось, а что-то так и осталось мечтой. Мне сейчас зачастую не хватает той наивной юношеской мечтательности. Рельсы, рельсы, шпалы, шпалы — свидетели наших разговоров, откровений. Они теперь, как старые безмолвные товарищи. Я присаживаюсь на обочине около старой воронки, наполненной водой. Тихо. Рябь на поверхности воды надолго приковывает внимание. Тишина и спокойствие начинают покорять мою кипящую душу. Особенно сильный порыв ветра возвращает к действительности, и я иду дальше. Идти по шпалам надоедает, и тогда встаю на рельс, как мы делали раньше. Когда-то мне это нравилось. Я проходил, не сходя с рельса, несколько километров, а сейчас едва не падаю. Бессмысленное занятие занимает меня на столько, что уже не могу думать ни о чём. Где-то впереди шумит по камням речка. Сама по себе речка небольшая, но здесь её окружают высокие берега, и взгляду открывается широкий простор. Представив крутой берег, на котором мы с друзьями любили развести костерок и испечь картошку, срываюсь.

— Отвык, — ухмыляясь, говорю сам себе, — ну да ладно. Скоро мост.

Поднимаю глаза и вижу, что на том месте, на том крутом берегу, о котором только что вспоминал, стоит дом.

— И когда успели эти дачники. Скоро