Но это так, суперобложка. А под ней – увы, оставшееся неизменным неуважение к ребенку, к женщине с детьми.

Мой друг однажды заметил, что в России к детям относятся как к икоте. С ребенком не считают должным общаться напрямую (только через посредника в лице родителей), ребенком в определенном смысле брезгуют. Что-то шумное, бегающее, бестолковое. Ребенок – не часть общества, а обуза, эдакая социальная нагрузка.

Детей не уважают, потому что не видят в них людей. А что в глазах общества делает человеком? Какие-то достижения, успехи. Начнем уважать, когда чего-то добьется!

Если у человека низкий коэффициент полезности, то он, наверно, и не совсем человек. Отсюда наше презрение и невнимательность к слабым: детям, старикам, инвалидам. Слаб – место тебе за ширмой. Сиди и не высовывайся. Не мешай.

Конечно, мало кто выражает это так грубо и прямолинейно. Но постоянный информационный фон состоит из таких вот «милых» жалоб. Опять оказалась рядом с орущим младенцем в самолете. Ребенок всю дорогу пинал мое кресло. Пришла в ресторан – а там ОНИ, весь ужин испортили. Детские фото засоряют наши безупречные ленты в Instagram. А еще они попу сами не умеют вытирать.

Все так. Орут, ноют, барабанят пятками спинку вашего кресла и не умеют сами вытирать попу. Помочь, поговорить, быть снисходительнее и добрее, иногда просто не обращать внимания – почему-то такое редко приходит в голову.

И вообще, скажите честно, вы сами разве не ноете? Взрослые порой ноют так, что прибить хочется. А подвыпившие пассажиры в самолете – чем они приятнее капризничающих младенцев? Насчет вытирания поп и писанья мимо горшка – загляните как-нибудь под утро в туалет ночного клуба, увидите, что и у многих взрослых с этим проблемы.

Да и родители, увы, в большинстве своем не принимают ребенка как самоценное существо. Им надо, чтобы малыш чуть ли не с колыбели соответствовал их ожиданиям, удовлетворял их амбиции, был, по крайней мере, не хуже других. Отсюда эта вечная гонка: читать в два года, в три – решать примеры на умножение и пр. Как пишет психолог Екатерина Мурашова, «довольно быстро ребенок понимает, что таким, какой он есть, он родителю не нужен, неинтересен, даже неприятен. А другим он стать не может».

Женщина с ребенком превращается в неудобное для окружающих существо под названием «онажемать». «Онажемать» уходит с работы, когда остальные еще сидят в офисе. Может, она просто сделала все, пока другие пили кофе и торчали в соцсетях? Нет, «онажемать». Она вообще все время отдыхает (!) с ребенком на больничном и постоянно вывешивает детские фото – явное постдекретное размягчение мозга.

В нашем обществе всегда был культ сильных и красивых. Посмотрите на советских пловцов, мощным брассом рассекающих водную гладь, они прекрасны! Женщина с ребенком тоже обязана быть сильной и красивой, скользить по водной глади, устанавливать рекорды. Иначе все. Никак. Никуда. Сиди за ширмой, не порти вид.

Я никого не агитирую любить чужих детей. Любить вообще не заставишь. Даже многим родителям это сложно. Давайте просто помнить, что все мы люди – с детьми или без детей, маленькие или большие. У каждого из нас свои недостатки, которые раздражают окружающих, и свои достоинства, за которые нас любят. Будем учиться быть терпимее и добрее, видеть друг в друге людей. Это ужасно сложно, но как же иначе?

Детские сады занимают почетное место в так называемых материнских войнах. По накалу страстей эта тема сравнима с такими хитами, как противостояние искусственного и естественного вскармливания, колясок и слингов, прививочников и антипрививочников.

Аргументы противников сводятся к тому, что детский сад не дает ребенку ничего хорошего, угнетает волю, сознание и душу, этот институт порожден тем миром, где детям не было места.

Их оппоненты утверждают, что без садика дети не смогут социализироваться, потом плохо привыкают к школе и часто болеют.

На самом деле для большинства родителей детский сад – суровая необходимость. Мы отдаем туда детей не для того, чтобы они прошли социализацию, а просто потому что должны выходить на работу. И не ради каких-то там амбиций. А чтобы прокормить семью.

По данным Росстата (обожаю цифры), почти половина детей в России не имеет возможности ездить в платные поездки с одноклассниками, четверть не может отметить день рождения, пригласив друзей, у трети нет велосипеда и роликов, а половина семей с одним ребенком тратит деньги только на еду и одежду.

Кроме того, садик позволяет мамам уделить немного времени младшему ребенку, если он появился за время декрета, а такое часто случается.

С родителями – понятно, но дает ли сад что-то хорошее ребенку? Ответ, наверное, за вами. Ведь именно родители выбирают тот сад, куда они отправят ребенка.

Разумеется, идеальным вариантом представляются частные сады. Но, как говорит моя подруга, «я пока не готова продать почку». В нашем районе цена за месяц в частном саду – порядка 60 тысяч рублей (плюс еще, как правило, большой вступительный взнос). Но и эта сумма отнюдь не гарантирует, что ваш ребенок попадет в «прекрасный мир детства». Например, в одному саду, куда я думала устроить Костю, мне сказали, что не будут укладывать его днем спать, если он сам не захочет. Дескать, они за свободу. Мой ребенок в 2,5 года уже не хотел спать днем, но без дневного сна к вечеру от усталости «закипал»: переставал себя контролировать, бесился, кричал, валялся по полу. Я решила, что 80 тысяч в месяц за то, чтобы каждый вечер проводить в таком дурдоме, – это слишком, и отдала ребенка в тщательно выбранный государственный сад с блестящими отзывами. И потом ни разу не пожалела.

Что же, вот вы смирились с тем, чтобы отдать свою кровиночку в детский сад. Обули и одели. Повели. Дальше вас ждет адаптация. Я за то, чтобы про адаптацию к детскому саду родителей предупреждали заранее, адаптировали к адаптации. Потому что я оказалась к этому совершенно не готова. Потом я думала, что зря не послушала пару вебинаров про адаптацию, которые предлагали все образовательные ресурсы накануне 1 сентября.

Говорят, первый шаг – это готовность самого родителя отделить от себя ребенка и принять сад. Я была готова. К тому же не имела выбора. Меня ждали на работу, и обратный отсчет пошел. Недели за две я начала готовить мальчика. Рассказывала ему про садик, про то, чем там занимаются, как живут. Мы составили график: сперва оставляем на час, потом на три, потом до дневного сна и так далее. Была разработана система поддержки: в сад уезжала дуду, а во все кармашки я раскладывала записочки со смайликами и сердечками.

Первый день удался наполовину. Сперва Костя не осознал потери, но, когда я приехала через три часа, был зареван до красноты. Хлюпая носом, заявил, что ему сказали, будто я его бросила. После долгих разбирательств выяснилось, что легенду про «бросила» распространял какой-то мальчик.

Три следующих дня начинались диким ревом в раздевалке. Костю подхватывала на руки воспитательница, обнимала, целовала и уносила, а я бежала к машине и капала себе валокордин. К концу недели я готова была отказаться от работы, бросить все и закрыть идею с детским садом навсегда, но тут Костя внезапно заявил, что, в общем-то, в саду «весело и разно», поэтому он готов туда еще походить. Я выдохнула.