— Кто-то из них возглавляет миссию ООН. По этой… как ее… добровольной репатриации беженцев. То ли в Кении, то ли в Уганде… Не помню точно — кто и где.

— А друзья? Подруги? Может быть, знаете кого-нибудь из них?

— Нет. Боюсь, вы не совсем понимаете. Я — всего лишь занимаюсь учетом и контролем здесь, в кабинете. Отношения между мной и Яноч… Яной Вячеславовной сугубо деловые.

— Но про родителей она вам рассказывала.

— Специально — нет. Просто однажды попросила отправить бандероль в… Найроби. Ей нужно было уезжать на какой-то конгресс, и она не успевала сделать это сама… Найроби — это Кения?

— Похоже на то, — заверил Лилию Геннадьевну Бахметьев. — Вот мы и выясняем кое-что потихоньку. А скажите, была ли среди клиентов госпожи Вайнрух одна девушка… Ольга Ромашкина?

И снова губы вайнруховского цербера сложились в прямую линию:

— Я не знаю, право. Все, что касается клиентов, — конфиденциальная информация.

— Она не выйдет за пределы этой комнаты. Обещаю.

— Ну, хорошо.

Пока Лилия Геннадьевна копалась в компьютере, Бахметьев успел подумать, что занимается совершенно пустым занятием. Выясняет подробности о старших Вайнрухах, никакого отношения к «красному и зеленому» не имеющих. Ковешников назвал бы это коротко и емко — «мартышкин труд», да еще и сплюнул бы тягучей лакричной слюной. Еще бы, ничего, кроме плевков, недалекий опер Женя Бахметьев не заслуживает. Женской симпатии не заслуживает тоже. Вернее, заслуживает (и уже заслужил), вот только симпатия эта — сродни той, которую испытывают к кошачьему лемуру. Ему можно умиляться и снимать про него смешное видео, чтобы передать потом по Вотсаппу всем заинтересованным лицам. И кормить с рук, и… больше ничего. Бахметьев и красивые, умные женщины — представители разных… или нет… диаметрально противоположных видов млекопитающих. Вот и вся история.

Утешает только то, что и Ковешников диаметрально противоположен красивым женщинам. Он им противопоказан, как и всем остальным, не очень красивым. А также операм, судмедэкспертам и их женам, свидетелям по делу и большинству преступников. Ковешников может ужиться только с трупами. И он не млекопитающее вовсе.

Членистоногое, хехе. Или этот… Ковешниковский любимый ланцетник, роющий придонные слои по направлению к центру Земли. Ковешников — эта самая тварь и есть, никто другой.

— …Значит, Ольга Ромашкина? — Торжественно и неспешно, как кит-белуха, Лилия Геннадьевна вплыла в грустные мысли Бахметьева.

— Аа-а… Да.

— Девушка с таким именем никогда к нам не обращалась.

Другого ответа Бахметьев не ожидал, он и вопрос-то задал наобум Лазаря, но Лилии почему-то показалось, что он расстроился.

— Сожалею, молодой человек.

— Все в порядке.

— Знаете что… У нас ведь не лечебное учреждение э-э… в прикладном смысле. И не районная поликлиника. А место, где все строится исключительно на доверии. Так что паспорт предъявлять не обязательно. Только контактные номера телефонов. Понимаете, к чему я клоню?

— Не совсем, — честно признался Бахметьев.

— Настоящее имя можно не называть.

Как в адюльтер-гостиницах на час или на ночь, чья реклама раскатана на асфальте по всему городу. Примерно так подумал опер. Но вслух этого не сказал, дабы не обидеть добрейшую (и с каких это пор она стала добрейшей?) Лилию Геннадьевну. Интересно, Яна Вайнрух пользовалась когда-нибудь услугами подобных заведений?

И о чем ты только думаешь, задрота кусок? — поинтересовался бы сейчас Ковешников. Действительно, о чем?

— Но обычно называют?

— Обычно да. — Теперь уже расстроилась Лилия. Неизвестно, по какой причине. — Но некоторых… Хочешь не хочешь, но и без паспорта узнаешь.

— Даже так?

— Что вы хотите, публичные люди.

Ужин с телемагнатами, как элемент несущей конструкции. Ясно.

— Я, конечно, не стану называть тех, с кем работает Яна Вячеславовна, — сказала Лилия. Хотя, судя по обострившимся чертам лица и легкому румянцу, взбежавшему на щеки, ей очень хотелось сделать обратное.

— Конечно, я понимаю.

— Но… есть даже кое-кто из руководства города. А уж о деятелях культуры я вообще молчу. Эти сюда как на работу таскаются.

— Деятели культуры — они такие, — поддакнул Бахметьев. — Люди тонкой душевной организации… и вообще. Первыми подпадают под всякие психологические удары. Не удивлюсь, если и актеры заглядывают.

— Была здесь парочка, точно.

— Известные?

— Кому как.

Точнее не скажешь, чего уж там.

— Я вот тоже с одной актрисой знаком. — Бахметьев постарался придать своему голосу максимальную беспечность. — Анастасия Равенская. Не слыхали?

— Из молодых?

— Точно.

— Их разве упомнишь? Как грязи развелось. В наше время товар был штучный. Не то что теперь…

Кит-белуха с видимым удовольствием нырнул в пучину воспоминаний, где покоились Клара Лучко, Наталья Гундарева и Нонночка Мордюкова, царствие им небесное. Воспевая таланты ушедших звезд, Лилия Геннадьевна перешла на ультразвук, и Бахметьев ненадолго отключился. Но углубиться в собственные мысли, как всегда касающиеся Ковешникова (уж тот бы явно преподнес Равенскую ловчее), ему не удалось.

— Яночке это не повредит?

— Э-э… Что именно?

— То, что я вам рассказала. Вам ведь только дай повод, милиции…

— Полиции, — машинально поправил Бахметьев.

— Один черт. Вам палец дай — вы всю руку оттяпаете.

— Я бы не преувеличивал наши аппетиты.

— Знаю я их, аппетиты ваши.

Из доброжелательного собеседника, каким была еще минуту назад, Лилия Геннадьевна вновь превратилась в цепного пса при психоаналитическом кабинете. Причем без всяких усилий со стороны Бахметьева, без всяких намеков и неловких телодвижений. Как ей это удается — загадка. Прямо раздвоение личности какое-то!..

— Яне Вячеславовне ничего не угрожает, поверьте. Во всяком случае, со стороны правоохранительных органов. Она всего лишь свидетель по интересующему нас делу. И то — возможный. Не более того.

— А с какой стороны угрожает?

— Ни с какой. — Бахметьев на секунду задумался. — Надеюсь. Конечно, если бы я мог поговорить с ней лично… В ближайшее время… Во время своих м-м… отлучек она находится в Питере? Может быть, уезжает куда-то?

— Может быть, — нахохлилась Лилия. — А может, и нет. Я не в курсе ее передвижений.

— Понятно. Значит, тогда действуем, как условились. Как только госпожа Вайнрух связывается с вами, вы немедленно связываетесь со мной.