И потом он снова поцеловал ее, погружаясь в рот языком. А в это время излилсяна ее живот, дрожа всем телом, а она снова испытала высшее наслаждение лишь приодной мысли о его удовольствии. Они вцепились друг в друга, тяжело дыша ипостанывая. Наконец, она свалилась на него, изумленная тем, что потеряла контроль. Чувствуяудивление потому, что у них еще не было секса, а весь мир содрогнулся от ихласк под душем. Изумительно, что Гарпия не разозлилась. Удивительно, что Гарпияхотела большего. И удивительнее всего то, что хотя она только что испытала двасильнейших оргазма, ей тоже хотелось еще.

Сабин отнес Гвен на большую кровать в комнатеи прижал ее к себе. Никто из них и слова не сказал, молча наблюдая вединственное окно как постепенно светлеет ночное небо. Они лежали, обнаженные,обнимая друг друга, напряженные и потерянные в собственных мыслях. - Ты же обещал спать на полу? – наконец поинтересовалась Гвен, нарушаямолчание. - Я так и не заснул. Так что слова не нарушал. - Ну, да. После этого, они опять замолчали. Но всё же никто не заснул. Он ожидал, что она задремлет. Он заметил тени, залегшие под ее глазами, и токак она зевала. Но Гвен опять изумила его. Она сделала вид, что засыпает, нотак и заснула. Он знал, почему сам не мог расслабиться. Его демон бесился у него в голове,отчаянно стараясь добраться до нее, причинить ей боль. Заставить ее сомневатьсяв том, что случилось между ними. То же он сотворил с другими до нее. Женщиныили уходили от него, или совершали самоубийство. «Я должен уйти от нее прежде, чем подобное случится». И как только он подумалоб этом, резкое, болезненное отрицание охватило его, а с ним появились всепричины, почему он должен остаться. Во-первых, Парис мог начать искать его, анайти ее и соблазнить. Демон Разврата просто не мог ничего с собой поделать.Во-вторых, Ловец мог сбежать из темницы, схватить ее и дать деру. В-третьих,она может пожалеть о том, что они сделали в душе и сама убежит отсюда. Вполне существенные причины. Но не поэтому он остался на этом пуховом матрасе.Гвен была такой мягкой, теплой и пахла лимонами, - его любимый аромат - ипродолжала издавать тихие стоны, которые ему так хотелось поглотить в поцелуях.Он уже хотел ее снова. Теперь он хотел ее всю. Хотел входить и выходить из нее,сначала осторожно, потом всё жестче, грубее. Непрерывный ритм, связывающий ихвместе. Ни одна женщина никогда не возбуждала его настолько сильно, ни одна небыла настолько безупречной на вкус, так идеально не подходила его телу. И ниодна не обнимала его с такой страстностью, не кусала его, не пила кровь, незаставляла его желать большего. И хотя он не завершил дело, они оба испытали экстаз. Он подозревал, что одногораза будет недостаточно, и оказался прав. Звук ее криков приносил больше наслаждения, чем секс с другой женщиной. И этакожа… словно наркотик для глаз. Взглянув один раз, хотелось смотреть еще, и ещераз. Он не мог отвести взгляд, сразу чувствуя боль и всепоглощающее желаниеснова взглянуть. «Она, вероятно, тебя уже теперь ненавидит, возможно, не хочет иметь с тобойничего общего. Я не удивлюсь, если она думала о своем парне-человеке, когда тыее целовал, поэтому она была такой страстной. Разве она не сказала тебе, чтодумала о нем? Понятное дело, что она хочет лишь своего человека, а не тебя». Сабин крепче обнял Гвен, и она всхлипнула от боли. Он тут же ослабил хватку, ипоставил блок в голове, чтобы заставить демона молчать. Не думала она о своембывшем парне, воин был в этом уверен. И ни слова демона Сомнений, ни Гвен немогли убедить его в обратном. И именно имя Сабина выкрикнула Гвен. Демонрассердился и нападал на него, отчаянно пытаясь найти хоть какую-то жертву. Покрайней мере, так же как и он сам, Гвен могла отличить голос демона отсобственных сомнений. - Мы можем уже перестать притворяться расслабленными, счастливыми любовниками?– вдруг спросила Гвен, снова нарушая тишину. Он вздохнул, коснувшись нескольких прядей ее волос и заставляя их танцевать насвоей груди, щекоча кожу. Если бы только они на самом деле были счастливымилюбовниками. Ни демона, ни Гарпии, ни войны, лишь двое, наслаждающиеся совместнойжизнью. Сабин заморгал, так как подобные размышления были для него в новику. Никогда,за все тысячелетия, не желал он стать кем-то другим. Бессмертный воин. Сильный,необычный, вечный. Да, он совершил ошибку, украв с другими лордами ларецПандоры и открыв его. И, да, его сбросили с небес, и он постоянно страдал из-задемона внутри. Но это страдание он заслужил и принял. И те муки, что он охотновынес, сделали его сильнее того Сабина, который служил Зевсу. Так почему онтеперь хотел другого? - Да, мы можем перестать притворяться. Мы можем даже поговорить. И разумеется,я имею в виду, что я буду задавать вопросы, а ты – отвечать. Давай начнем,хорошо? Ты никогда не спишь. Почему? - Тоже мне, командир нашелся, - проворчала она. - И к твоему сведению, мне ненужно спать. Девушка плавно перекатилась на спину, явно выжидая несколько часов, чтобы этосделать. И теперь они касались друг друга только плечами. Он заметил, чтообычно она стремилась почувствовать прикосновения. Что же изменилось? Это не имеет значения, подумал он. После Дарлы он обещал себе, что всегда будетдержаться подальше от женщин, которых находил привлекательными. И одиннадцатьлет держал свое слово. Теперь Гвен оказывала ему посильную помощь. И онпочувствовал раздражение от того, что именно она вернула всё на круги своя. - Ты отказываешься есть, когда голодна. Ты отказываешься от душа, когда грязна.Ни на одно мгновение я не поверю в то, что твое тело - «твое роскошное тело», -не нуждается в отдыхе. «Он так говорит потому, что ты напоминаешь ему ходячий труп? Потому что всегдакажешься усталой, истощенной, измученной?» Сабин почувствовал, как эта оскорбительная мысль оставляет его и переходит кГвен, но не мог этому помешать. Мгновение спустя, она напряглась: - Твой демон – ублюдок. - Да. «И тебе лучше заткнуться, ты гнилой кусок дерьма. Тебя уже предупредили.Помнишь про ларец?» Наступило тяжелое молчание, потом послышалось раздраженный рык согласия. - Ну? – заметила она. – Это правда? Похожа на ходячего мертвеца? Вряд ли. - Ты самая красивая женщина, которую я и когда-либо видел. Правда. И его даже не волновало то, что он напоминает Люциена, когда тотговорил всякую милую чепуху Анье. Сабин всегда изумлялся подобной ерунде. - Я тебе не верю, - Гвен перевернулась на бок, глядя на него, подпирая рукойщеку. - Тебе просто пришлось сказать мне, что я симпатичная. - Да, потому что я джентльмен, - сухо ответил он. Он также перевернулся на бок, чтобы видеть ее глаза. Эти экзотические кудриобрамляли ее лицо и хрупкие плечи, обволакивая ее ослепительную кожу словнокрасноватой дымкой, будто девушка очаровательно покраснела. - Ты считаешь, что про меня можно сказать, что я всегда вежлив, никогда не ранючувства других и сыплю сладкой ложью, потому что мне нравится, когда люди вокругменя счастливы? О, и если я случайно кого-то оскорблю, то делаю это неспециально, я отказываюсь взять то, что хочу силой? Так что ли? Роскошные губы скривились в полуулыбке, - губы, которые он целовал, сосал,покусывал, - а ее глаза завораживали, словно гипнотизировали. Глаза, в которыхон едва не утонул. Увидев эту улыбку, Сабин незамедлительно почувствовалнежеланное возбуждение, и был невероятно благодарен простыне, прикрывающей егонижнюю часть.