обманщиком и лицемером, люди же так простодушны и так поглощены ближайшими нуждами, что обманывающий всегда найдет того, кто даст себя одурачить.

О чем это говорит? О том, что все государи плохие, нечестные люди и обманщики? Не совсем так, хотя, конечно, большинство из них, возможно, и таковы. Дело в том, что этичность распределяется по вертикальному срезу общества неравномерно.

♦ Бедные люди не особенно этичны в силу бедности – как говорится, жизнь заставляет, хотя в случае нарушения закона с ними особо не церемонятся.

♦ Представители среднего класса наиболее этичны, поскольку проблема выживания перед ними не стоит, а вот управа на них в случае нарушения ими закона найдется.

♦ Богатые люди не слишком этичны в силу их коррумпированности с властью и вытекающей отсюда безнаказанности. Причем сделки «услуга за услугу» в их картине мира являются чем-то само собой разумеющимся, вовсе не коррупцией, а означают только «по-человечески войти в положение…»

Тем не менее если речь идет о государях, то они находятся друг с другом в состоянии перманентной управленческой борьбы, что предполагает использование обмана в качестве обычного управленческого инструмента. И тот, кто лучше умеет вести управленческую борьбу и более экологично обманывает, тот и выигрывает.

Ниже приводится пример обмана чужого государя даже в том случае, если отношения с ним – нечто большее, чем простое сотрудничество, а скорее даже дружеские. А уж что говорить про обман других государей!

В Ленинграде во время одной из встреч к Фиделю[14]подбежала маленькая девочка подарить цветы. Кастро незаметно для других узнал номер ее детского садика, а чуть позже сказал изумленным организаторам визита, дескать, хочу посетить такой-то детский сад. Партработники отнекивались, предлагая отложить поездку на завтра, думая, что Кастро забудет. Показалось, что уговорили. А на следующий день Фидель Кастро опять принялся за свое – мол, поехали в детский сад. Поездку откладывали под всякими предлогами. Наконец, Фиделя привезли в садик, где его встретила та самая девочка, дарившая ему цветы. На фасаде здания была вывеска с номером детсада. Фидель попросил девочку показать ему детский садик, рассказать, где что находится. А девочка ответила могучему бородачу: «Дяденька, я тут еще ничего не запомнила, я здесь всего второй день». Фидель все понял, но промолчал. Оказалось, что девочка была из захудалого детдома, а организаторы сняли табличку с его номером и приколотили на фасад образцового детского сада.

«Ох и досталось советским партийцам от Кастро на заключительном банкете в Ленинграде! – рассказывал Николай Леонов. – Фидель попросил собрать узкий круг людей и сказал свое веское слово: “Я хочу выступить с критикой с позиций друга. Зачем вы устраиваете показуху, встречая меня, вашего искреннего друга и гостя? Вы много вещей делаете в приказном порядке. Вы прокладываете метро, а приостановили столь важные работы из-за меня, лишь бы проехал кортеж наших машин. Я не гордый. Мог бы поехать в объезд. Зачем надо устраивать бутафорию, тем более я понимаю, что Ленинград – это город-мученик, только-только восстанавливающийся после ран, нанесенных войной. Неужели он не имеет право показать свои недостатки? Вы принимаете меня как арабского шейха. Так друзей не принимают”.»[15]

То же самое можно сказать и о руководителях. Они постоянно находятся в состоянии управленческой борьбы формата «лайт» со своими партнерами, поставщиками, крупными клиентами, подчиненными и чиновниками. А борьбы без обмана не бывает. Однако всегда существуют ее негласные правила, даже на войне, которые не следует нарушать.

Вот как Александр Твардовский в поэме «Василий Тёркин» описывает нарушение немецким солдатом неформальных правил драки, которые подразумевали драку по-честному – на кулаках:

Ах, ты вон как! Драться каской?

Ну не подлый ли народ!

Хорошо же! —

И тогда-то,

Злость и боль забрав в кулак,

Незаряженной гранатой

Теркин немца – с левой – шмяк!

Немец охнул и обмяк…

В этом примере мы видим, как нарушение одной из сторон негласных этических рамок борьбы начинает раскручивать конфликт, придавая ему все более жесткую форму.

105

Из близких по времени примеров не могу умолчать об одном. Александр VI всю жизнь изощрялся в обманах, но каждый раз находились люди, готовые ему верить. Во всем свете не было человека, который так клятвенно уверял, так убедительно обещал и так мало заботился об исполнении своих обещаний. Тем не менее обманы всегда удавались ему, как он желал, ибо он знал толк в этом деле. Отсюда следует, что государю нет необходимости обладать всеми названными добродетелями, но есть прямая необходимость выглядеть обладающим ими.

Возникает вопрос, почему люди верят обманщикам, да еще тем, кто однажды их уже обманул, и они принимали решение больше им не верить.

Есть несколько причин такой доверчивости; приведу некоторые из них.

♦ Не поверить – значит первому вступить в конфликт. Поскольку, как правило, у не поверившего в данный момент нет никаких доказательств того, что он непременно будет обманут, то недоверием он рискует оскорбить другую сторону и выступить зачинщиком конфликта с неясными последствиями.

♦ «Обманываться рад!» Человеку уж очень хочется поверить другому, тем самым оправдывая себя в перекладывании ответственности на другого, а самому ничего не предпринимать. Здесь человек ради душевного комфорта обманывает самого себя.

♦ Обманщик умеет убедительно объяснить, в силу каких обстоятельств ему пришлось прибегнуть к обману в прошлый раз, а теперь этих обстоятельств нет, поэтому если бы он обманул, то это в первую очередь навредило бы ему самому! Жертве обмана лень разбираться в обоснованности этой аргументации, продираться через дебри логики, тщательно расспрашивать, анализировать – словом, напрягаться, чего очень многие люди не любят, а потому и не умеют.

♦ «Воспитанность» жертвы как один из вариантов выученной беспомощности. Человеку кажется, что неприлично отказываться верить без обоснованной аргументации, и в то же время он чувствует, что переспорить обманщика не в состоянии – значит, придется согласиться. А просто сказать «Нет, и всё!», ничего не доказывая, – этого «воспитанность» не позволяет, это слишком грубо, по-мужицки.

♦ Иногда для усиления убедительности обманщик обеспечивает присутствие при разговоре третьего лица или лиц, как бы уже поверивших ему без всяких сомнений и лишь уточняющих детали, чтобы запустить психологический механизм конформизма, дабы «Фома неверующий» почувствовал всю глупость своей недоверчивости.

106

Дерзну прибавить, что обладать этими добродетелями и неуклонно им следовать вредно, тогда как выглядеть обладающим ими – полезно. Иначе говоря, надо являться в глазах людей сострадательным,