Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Кровать… — Лицо Светы приняло мечтательное выражение, и она подала мне руку.
Формально ничего не изменилось. Что раньше я фактически тащил Свету на себе, что теперь. Однако теперь я надеялся, что съеденные пироги трансформируются в жизненную энергию, и Света начнёт проявлять признаки пользы.
Надежда не была безосновательной. Девчонка, которая сумела так здорово отшвырнуть Стража, чего-нибудь да стоит. Просто пока её силы были подавлены и проявлялись как-то хаотично.
— Выходит, мне нужна не только энергия Света, — объявила Света, уже сидя в машине.
— Логично, — согласился я и завёл мотор. — Оказавшись тут, ты сразу начала дышать. А где дыхание, там и… всё остальное.
— Но я ведь не человек?
Тут я пожал плечами:
— Извини. Со сложными философскими вопросами — не ко мне.
— А разве это сложный вопрос? — удивилась Света.
— Вопрос «что такое человек?» Ну… Да. Я даже не могу сказать, человек ли ты физиологически, пока не сделаю вскрытие. Впрочем… — добавил я, подумав, — объективно, то же самое можно сказать про каждого встречного. Ни в чём нельзя быть уверенным. Вот у нас, например — я имею в виду, в моём мире, — всё большую популярность набирали кибернетические модификации организма. Руку, например, заменить, мог себе позволить почти любой. В кредит, естественно, однако цены не космические. Если базовый вариант. Боевые импланты — это, конечно, совсем другие деньги и вообще не для гражданских, но, так-то — руки можно. Или ноги. А уж внутренние органы в определенном возрасте все, кто может себе это позволить, меняют на синтетические. Сознание тоже научились оцифровывать и записывать на носитель. И вот когда стоит перед тобой этот… В голове у него — процессор, руки-ноги искусственные, внутри начинка вся — тоже. Человек ли он? А чёрт его знает. И если не человек, то после какого этапа? Голова?.. Сердце?.. Некоторые вообще верят, что если человек хоть один имплант себе поставил — всё, он уже не человек. Хоть искусственный клапан сердца, хоть мизинец. Фанатики, конечно. Но, если задуматься, попробуй опровергни.
— Костя, я ничего не поняла, — пробормотала Света, клюя носом.
— Не расстраивайся, не ты одна.
Света мне не ответила — она уже спала.
Спала, как выяснилось, так же мощно, как ела. Разбудить её по приезду при помощи слов не удалось ни мне, ни Джонатану. Я потряс Свету за плечи, но добился лишь того, что белокурая голова стукнулась о боковое стекло.
Вокруг академии, как назло, кипела какая-то бурная жизнь, это я ещё издали заметил. Похоже, наружу высыпали примерно все. А как только я запарковался, заметили меня. От толпы отделилась хорошо знакомая пятёрка Воинов Света и двинулась к машине.
— Чёрт, — пробормотал я. — Джонатан! Работаем!
Фамильяру, который приехал на заднем сиденье, объяснять приказ не требовалось. Он тут же вылетел сквозь лобовое и накинулся на Воинов Света. Заметался у них перед лицами, отчаянно крича. В общем, дал мне время попробовать ещё раз растолкать Свету, убедиться, что дело это — дохлое и, чертыхнувшись, выбраться из машины.
Я быстро отошёл подальше, надеясь, что никто не полезет заглядывать в салон.
— Приветствую! — сказал, приблизившись к своим. — Что за шум, а драки нет?
Джонатан, смекнув, что в его услугах временно не нуждаются, взмыл в небо.
— Ваш фамильяр, Константин Александрович, ведёт себя странно, — сказал Платон.
— Бывает у него такое, — не стал спорить я. — А у вас тут что за чудеса творятся?
— Прорыв Тьмы, — отчитался Андрей.
Сердце ёкнуло.
— Где? — быстро спросил я. — В академии? Прямо внутри?
— В книгохранилище, — сказал Анатоль. — Книгохранилищу, собственно, пришёл конец…
— Так что же мы стоим⁈ — рявкнул я и уже рванулся было в бой, но меня остановил голос Полли:
— С прорывом покончено.
Я посмотрел на неё.
— В смысле?.. Вы сами справились?
— А что, это настолько невероятно? — вздёрнула нос Полли. Впрочем, тут же понурилась и призналась: — Мы даже не успели добежать. С Тьмой управились до нас.
— Кто же это такой способный? — удивился я.
Ответ прозвучал из уст подошедшего героя.
— Я взял на себя смелость выполнить вашу работу за вас, господин Барятинский. Надеюсь, это не помешает нашей дружбе?
Воины Света расступились, и я увидел Жоржа. И снова он выглядел так, будто только что вышел из салона красоты. В новенькой, с иголочки, форме, белые волосы безупречно расчёсаны, на лице — полнейшее умиротворение.
— Ты? — переспросил я. — Ты закрыл прорыв?
— Каюсь, — развёл руками Жорж.
Нечасто со мной такое случалось в этом мире — чтобы забыться и заговорить, как в прошлом. В Чёрном городе, конечно, мог себе позволить, там люди изъяснялись похожим образом, но в среде аристократов я старался держать себя в руках. А сейчас вот вырвалось:
— Нахрена?
Опешили все. Даже Жорж, казалось, потерял дар речи. Но прежде чем мне пришлось оправдываться за свой военно-полевой лексикон и объяснять, что, собственно, имел в виду, меня выручили. Подошёл ректор Калиновский и сказал:
— Господа, я хотел бы видеть вас у себя в кабинете. Не всех, разумеется. Господин Барятинский и господин Юсупов — прошу следовать за мной.
— С вашего позволения, Василий Фёдорович, я бы тоже желал присутствовать, — тихо сказал Платон.
Калиновский молча кивнул и, развернувшись, пошагал к академии.
— Недоразумение устранено, господа, — слышал я, как он приговаривает, обращаясь к толпящимся перед корпусами курсантам. — Вы в полной безопасности, уверяю вас! Прошу всех возвращаться к занятиям!
Однако, несмотря на заверения ректора, что всё в порядке, возвращаться к занятиям никто не спешил. И я прекрасно понимал, почему.
Прорыв случился прямо в академии. В месте, которое до сих пор воспринималось, как средоточие силы, один из оплотов государственности. Здесь курсанты чувствовали себя в безопасности… Раньше. И вот — прорыв Тьмы. Чего-то непонятного, запредельного, существующего по иным законам.
Тот прорыв, что курсанты наблюдали в сентябре, произошёл на открытом пространстве — раз. Не на нашей территории — два. И, вероятно, поэтому не был воспринят большинством, как серьёзная опасность. Скорее — как захватывающая сенсация, о которой можно с упоением рассказывать родным и друзьям.
А сейчас