Он налил, конечно, два стакана. Один протянул ей и изысканно осведомился: чем обязан такому вниманию?

– Ну, во-первых, ты наверняка голодный, – законченно сказала Ирка, не собираясь продолжать ни «во-вторых», ни «в-третьих». Сам догадается, не совсем же дурной.

Олег подвинул ей стул, и они уселись за стол. Вместе. В тот момент Ирке почему-то остро захотелось увидеть, как он будет есть. Ей казалось: как только он возьмется за еду, дистанция между ними стремительно начнет сокращаться, оба сразу двинутся навстречу друг другу с отправных точек «едва знакомы». Ведь это будет самый настоящий совместный обед, это будет так… по-семейному!

Олег не успел еще взяться за еду. В комнату с криком:

– Собирайся быстрее, все тебя одного ждут! – влетел лопоухий Игорь Двуха.

Взгляд его, словно абордажный крюк, воткнулся в накрытый стол. Двуха восхитился:

– О, какое рубилово! – и схватил кусок пирога, особенно румяный кусок пирога, любовно отложенный Иркой специально для Олега.

И только после этого сподобился обратить внимание на гостью и, жуя, искривился в дурашливом поклоне.

Когда Олег, поднявшись, стал застегивать на себе пиджак, который уж собрался было снимать, Ирка чуть не расплакалась. Ей понадобилось усилие, чтобы улыбнуться и выговорить:

– Вы только потом обязательно пообедайте.

– Обязательно, обязательно! – заверил ее Двуха, выискивая глазами, чего бы еще такого схватить.

Олег подал Ирке ее снятый с вешалки плащ.

– Прошу извинить, но нам действительно некогда. Вы непременно заезжайте еще. Я буду очень рад.

И она стала заезжать. И почти сразу убедилась, что эти слова Трегрея – не просто дань вежливости. Он на самом деле хочет, чтобы она заезжала, и на самом деле этому рад.

Вскоре она навещала Олега уже не в офисе, а в его съемной кривочской квартире. Причем, явившись туда в первый раз, была неприятно удивлена и даже озадачена: квартирка-то оказалась стандартной холостяцкой однушкой, спартански скудно обставленной, правда, чистенькой. Вот никак нельзя было подумать, что это жилище генерального директора компании, которой принадлежит дюжина коммерческих предприятий. Впрочем, к тому времени это уже не имело для Ирки большого значения. Ведь у них был – почти роман, они уже были – почти вместе… Как-то – дабы избавиться от этого раздражающего, будто камешек в ботинке, «почти» – Ирка не уехала вечером домой, а осталась с Олегом до утра. Безо всяких надуманных предлогов, просто осталась, и все.

И была ночь, когда она с радостью облегчения развеяла для себя те давние подозрения насчет, казалось бы, безразличного отношения Олега к противоположному полу, столь несвойственного мужчинам его возраста. Нельзя сказать, что это стало для Ирки сюрпризом – она с самого начала инстинктивно чувствовала в Трегрее настоящего мужчину. В противном случае разве она выбрала бы его для себя?

Сюрприз ее ждал наутро.

Олег сделал ей предложение. Да как! Будто в старинном романе – опустившись на одно колено, произнеся церемонную фразу, в которой обращался к ней на «вы». Вначале Ирка едва не рассмеялась: дескать, как честный человек, теперь вынужден жениться… Шутка, что ли? Но Олег был вполне серьезен, и она вдруг испугалась – ну никак не могла она ожидать предложения так скоро… И помедлила с ответом.

– Ты не желаешь этого? – поднявшись, спросил Трегрей.

– А ты? – все еще не решаясь ответить, задала она встречный вопрос.

– Желаю, – просто сказал он.

В тот же день они подали заявление в ЗАГС.

И с тех пор покатилось все ровно и гладко. Она врастала в жизнь Олега, он – в ее. Ирка видела и понимала, что – нужна Трегрею, что давно живет в нем подавляемая, но неистребимая тоска по семье, по тихому и надежному пристанищу, по тому, чего у него не было с раннего детства, а быть может, и вообще никогда. Соратники его, эти витязи – они, конечно, больше, чем друзья, они, можно сказать, почти семья, но настоящую-то семью никакие соратники и никакие друзья не могут заменить…

Из его съемной квартиры они переехали в ее съемную – оттуда ей было удобнее и ближе ездить в университет. Было бы неправдой сказать, что Ирка не ожидала: вот заговорит она о переезде, а Трегрей и предложит приобрести новое жилье, свое собственное: квартиру, а возможно, и целый дом. Почему нет, ведь средства-то позволяют… Но Олег не предложил, а Ирка настаивать не стала. Значит, не пришло еще время. Значит, рано еще, нужно подождать. И когда-нибудь у них обязательно все будет как у всех.

Но время шло, и ничего не менялось. Олег всеми днями был занят, случалось – и ночи прихватывал. Подошла дата регистрации, они расписались, безо всяких торжеств, даже без свадьбы. Так, посидели вечером с этими его соратниками, с Двухой, Женей Сомиком, Мансуром и остальными…

А Ирка все ждала, когда же наконец ее девичьи мечты начнут воплощаться в действительность. Университетские подружки, поначалу без стеснения ей завидовавшие, страстно живописавшие, какой замечательной станет ее жизнь, лишь только залучит она в мужья генерального директора компании «Витязь», вскоре после так называемой свадьбы стали посмеиваться. Мол, точно ли Трегрей тот, за кого себя выдает? Может, никакой он не директор, а просто-напросто зитц-председатель Фунт? Если не так, то где тогда непременные атрибуты жизни крупного бизнесмена? Где рестораны, салоны красоты, дорогие автомобили, шикарные шмотки, драгоценности с европейских аукционов, шопинг в Милане, отдых на Мальдивских островах? Где хотя бы новые туфли и сумочка? Ирка пыталась объяснить им, глупым курицам, что ее Олег – совсем не такой, как прочие вскарабкавшиеся к вершинам финансового благополучия. Что вовсе не ради собственного обогащения он трудится, но ради блага своей страны. А они этого никак не понимали. Да, откровенно говоря, и сама Ирка этого полностью вместить в сознание не могла. Как это – жить ради других? Безусловно, помогать окружающим – хорошо, благородно и достойно уважения, но… отдавать другим больше, чем оставлять себе? Это как-то… неразумно. Неправильно. Они ведь, эти самые другие, разве заслужили такое? В первую же очередь необходимо самого себя обеспечить, своих близких, свою семью…

Поначалу она полагала, что для Олега все эти высокие идеи – не так уж серьезно. Простительная блажь. Сублимация настоящей, полноценной, взрослой жизни. Как для некоторых – экстремальный спорт, путешествия, благотворительность… Надеялась, что увлечение высокими идеями постепенно сойдет на нет, когда она, Ирка, даст ему настоящее и когда, следовательно, отпадет нужда в сублимировании. Но вскоре ей пришлось признаться себе, что для Олега настоящее – это как раз его идеи. И ничто этих идей не заслонит и не заменит. Но ведь так не должно быть?.. Это получается, что она, его законная жена, самый близкий ему человек, нисколько не ценнее для него всех прочих людей?

Как-то она в недобрую минуту тоскливой злости от тянущейся и тянущейся неустроенности высказала ему все это, завершив речь отчаянным восклицанием: