— Харриет, у тебя кровь на локте. — Эмма с ужасом смотрела на свою незадачливую ученицу.

— Если не пойдет с нами, то такой же будет ее задница. — Второй парень схватил Харриет за руку. — Нечего ей голову морочить ученьем. Благородной она все равно не станет.

Эмма твердым шагом приблизилась к разбитому окну. От волнения горло сдавило, но голос все же прозвучал звонко и отчетливо, отдаваясь в ушах:

— Власти придерживаются другого мнения. Мисс Гарднер останется здесь под моим наблюдением.

Грязная рука потянулась к ножнам, выпирающим под потертой кожаной безрукавкой.

— Она пойдет домой. У нее есть работа. — Парень нагнул голову и стал похож на разъяренного быка.

— Какая именно? — спросила Эмма. Только бы у Харриет хватило ума молчать.

— Да здесь, в Мейфэре, — ответил другой, сидя на подоконнике. — Приличная работа… служанки у графини. Вот так-то. Не хуже, чем у вас.

Эмма заметила, что рука его брата полностью исчезла под курткой.

— Боюсь, что хуже. Я могла бы объясниться с этой графиней.

Харриет рассмеялась:

— Ну-ну! Представляю себе, как вы, леди Лайонс, заявляетесь к ней и говорите, что новая горничная подослана ворюгами-братцами, чтобы обчистить ее во время приема гостей.

В эту минуту бандит, которого звали Роб, вытащил из куртки угрожающих размеров острый нож, известный под названием «бабочка». Эмма, как ни странно, узнала это страшное оружие, так как у брата Грейсона такой нож был вывешен на стене оружейной комнаты в загородном доме.

— Прочь с дороги, — крикнул Роб Эмме, — или я укорочу твой маленький носик!

Харриет кинулась вперед, загородила своей тощей фигуркой Эмму и подняла кулаки, целясь в лицо обидчику.

— Только посмей ее тронуть, и я отрежу тебе яйца, когда напьешься! Клянусь памятью нашей шлюхи матушки!

— Убери нож, — пробурчал Люк, сидя на подоконнике. — У нас мало времени. Харриет все равно нас надует. Найдем кого-нибудь еще.

Роб, вроде соглашаясь, кивнул, но неожиданно обхватил Харриет за талию.

— Вот теперь порядок. Приказы отдаю я. — Он прижал кончик ножа к ее уху и стрельнул в Эмму злобным взглядом. — А вы держите язык за зубами, пока мы не уйдем. А не то я отрежу ей ухо.

— Кто-то идет. — Люк перекинул обе ноги через подоконник. — Давай ее сюда и смываемся.

Эмма осуждала насилие в любой форме, но она выросла в семье с пятью драчливыми братьями и неугомонной младшей сестрой. Ей не один раз приходилось вмешиваться в кулачные бои, а также отвязывать от стула в буфетной несчастную жертву, запертую там братьями в наказание. Поэтому, нисколько не колеблясь, она запустила учебником по этикету — этой библией хорошего тона — в голову похитителя Харриет. Вся сила бесценных советов была потрачена на примитивный лоб. Удар на секунду оглушил парня. Он бросил Харриет, и она упала на колени. Придя в себя, Роб замахнулся на Эмму ножом.

Эмма мгновенно схватила диванную подушку и швырнула ему в лицо, туда же последовал томик Шекспира в кожаном переплете. Негодяй выругался и прикрыл лицо руками. Он не увидел, как Харриет набросилась на него сзади и изо всех сил толкнула к окну.

Он зашатался, а Эмма подбежала к звонку и стала лихорадочно дергать за шнурок. Почти мгновенно дверь распахнулась и появилась высокая фигура.

— Эйдриан!

Какое облегчение! Его быстрый взгляд сразу охватил представшую перед ним картину: Эмму, книгу на полу, разбитое оконное стекло. В два шага он пересек комнату и встал, закрывая Эмму собой.

С его лицом произошла удивительная и устрашающая перемена. Прямо у нее на глазах он превратился из импозантного джентльмена в безжалостного мстителя. Даже его улыбка стала зловещей.

Это не Эйдриан Раксли, наследник герцогского титула. Человек, появившийся в комнате, вполне мог только что спрыгнуть с пиратской джонки и ввязаться в битву где-нибудь на чужеземном берегу. Он скинул сюртук и вытащил из ножен шпагу.

Белая льняная рубашка прилипла к телу. В другое время Эмма отвела бы взгляд от потной мужской груди — она боялась признаться себе, но ее всегда это привлекало, — а сейчас было не до приличий, и она испытывала исключительно благодарность за то, что он появился.

— Эмма, скажите мне, что вы не поранились, — бросил он через плечо.

Она кивнула и услышала голос брата, доносившийся с лестницы. Затем — топот Хэмма в коридоре.

Но ее внимание было приковано к Эйдриану. Главное, что он находится здесь. Такой красивый. Настоящий герой.

— Со мной ничего не случилось, но Харриет!!!

Эйдриан посмотрел в окно — один из братьев уже несся по саду, теряя на ходу сыпавшееся из карманов столовое серебро и табакерки. Роб попятился к окну, держа наготове нож.

— Мы еще вернемся, — пообещал он, — так что не радуйтесь.

— Что ты сказал? — Эйдриан поднял шпагу. Эмма не сводила глаз с Эйдриана. На его губах играла угрожающая улыбка.

Харриет на всякий случай спряталась за секретером. Роб в страхе дико озирался и кричал:

— Кто-нибудь остановите его! Харриет?

Эйдриан двигался вокруг Роба кругами, потом приблизил конец шпаги к его горлу.

— Мне очень хочется тебя убить, — произнес Эйдриан таким тоном, словно сам удивился этим словам. — И я не уверен, что смогу удержаться.

Краем глаза Эмма, все еще сжимающая шнурок звонка, увидела в дверях Хита и лакея, а за ними — Джулию с теткой. Какое счастье, что Шарлотта и мисс Пеппертри проводят занятия с девочками в другом конце дома! Ни в коем случае нельзя допустить, чтобы они узнали о случившемся.

У Роба на лбу выступили капли пота: брат удрал, а этот дылда вот-вот проткнет его шпагой. По взгляду видно, что не пощадит.

— Послушайте, мы же никого не тронули, — пролепетал он.

Эйдриан шпагой загнал его к окну.

— Кто это подтвердит?

— Сестру спросите, — просипел Роб. — И ту леди…

— Что скажешь, Харриет?

Харриет вылезла из-за секретера и откинула волосы со лба.

— Распотрошите его, как лосося. Это наказание Божье, а не человек.

Эйдриан посмотрел на Эмму:

— Решение за вами.

У Эммы в голове все смешалось, и хотела она лишь одного — чтобы этот кошмар закончился.

— Отпустите его, — прошептала она.

Эйдриан вздохнул, всем своим видом показывая, что ему ничего не стоит отправить Роба на тот свет.

— Вы уверены? — спросил он.

— Пожалуйста…

Бледный, как смерть, Роб застыл. Кончик шпаги мог в любой момент пропороть ему горло.