— Леди просит меня проявить сострадание. Так что вынужден тебя отпустить.

Роб стоял, затравленно глядя то на Эйдриана, то на Эмму.

— Вали отсюда, безмозглый дурак! — презрительно фыркнула Харриет. — Убирайся вон, пока он не передумал.

Роб развернулся, шагнул по усеянному стеклом полу, выпрыгнул в окно прямо на кусты роз и пустился наутек. Эйдриан с отвращением покачал головой и вложил шпагу в ножны.

Харриет в восторге захлопала в ладоши:

— Здорово! Я всю жизнь ждала, чтобы он получил по заслугам. А вы герой, лорд Волк. Будет что рассказать девочкам…

— Харриет Гарднер, — Эмма повысила голос, — ты не будешь никому об этом рассказывать. Никому! Понятно?

— Но почему, мэм? Волк ведь не сделал ничего плохого. Во всем виновата моя паршивая семейка.

— Пожалуйста, пойди с Хэммом на кухню, и пусть кухарка смажет тебе локоть мазью.

— Я сама ее отведу, — предложила Джулия. — Хит пошел в кабинет, чтобы удостовериться, не пропало ли оттуда что-либо ценное, а Хэмма отправили за стекольщиком. По-моему, надо послать кого-нибудь из лакеев в сад собрать разбросанные вором вещи.

Эйдриан обернулся:

— Могу я предложить свою помощь?

Эмма вздохнула:

— Вы более чем помогли.

Он нагнулся и поднял ее учебник.

— Отличный способ вдолбить правила поведения кому-либо в голову.

Она засмеялась, но смех получился какой-то дрожащий.

— Я не стала бы советовать этот способ.

И вдруг они остались в библиотеке одни. Эйдриан смотрел на нее, понимая, какой у него устрашающий вид.

— Я едва не убил этих негодяев, когда увидел вас здесь… и разбитое стекло…

— Но ваша выдержка достойна восхищения. Думаю, что братья Харриет не скоро объявятся — а может, вообще не объявятся, — после того, как вы с ними разделались.

— Вы не пострадали — вот причина моей выдержки. — Он понизил голос, поскольку услышал, как Хит разговаривает со слугой в коридоре. — Я сойду с ума, если мы не сможем встретиться наедине. Я веду себя так, словно…

— Завтра я буду в парке, — с улыбкой ответила она.

— Одна? — спросил он, пристально глядя на нее.

— Разумеется, не одна, — сказал Хит, входя в библиотеку. — Посмотри, что случилось с ней сегодня. Брат не может оставаться в стороне, когда дело касается благополучия сестры. Уверен, что ты со мной согласишься. — Он посмотрел Эйдриану прямо в глаза.

— Кто же с этим не согласится? — вежливо ответил Эйдриан.

Хит пожал плечами. Он уже переоделся в свежую рубашку и светло-коричневые брюки.

— Останешься обедать? Ты — герой дня и, по меньшей мере, это заслужил.

— Нет. — Эйдриан покачал головой. Он боялся, что, сидя напротив Эммы за столом, не сможет совладать со своими чувствами. Получается, что он уйдет, ничего не добившись. — Я и так достаточно вам надоедал. Сначала скандал, — он поморщился, — а сейчас вообще выгляжу пиратом.

Хит расхохотался — к нему вернулось хорошее настроение.

— Скандал для Боскаслов — дело привычное. Даже не знаю, как бы мы без этого обходились.

Эмма положила учебник на стол и стала проверять, не разорвались ли страницы. Она чувствовала изучающий взгляд брата.

— Мне симпатичен Волк, — сказал Хит. — Он по природе своей защитник. Однако…

Эмма продолжала осторожно переворачивать страницы. Надо быть начеку, когда Хит говорит «однако» и сверлит ее взглядом, по которому нельзя ни о чем догадаться. Кажется, он всегда знает, что у людей на уме. Он — знаток человеческой натуры. Не зря из него получился отличный шпион.

Эмма подняла глаза:

— Что ты сказал?

— Я сказал, что мне симпатичен Волк, — помолчав, ответил Хит. — Он смелый человек. Однако…

Эмма, разглаживая листки, спросила:

— Однако что?

— Он прожил полную тягот жизнь, много сражался, и порой это были жестокие и кровавые битвы.

— Да?

Хит приподнял бровь.

— Я хотел сказать, что иногда бывает так: когда человек защищает свою жизнь и жизни других, то он жертвует частью своей души.

Эмма захлопнула учебник и посмотрела на брата.

— И с тобой так было, Хит?

Он не ожидал такого вопроса.

— Да, когда-то было именно так.

— А теперь? — мягко спросила она, чувствуя себя виноватой зато, что толкает на откровенность. Ведь Хит вмешивается только потому, что искренне беспокоится за нее.

— Теперь у меня есть жена и семья, так что я не испытываю ни в чем недостатка.

— Милый Хит. — Эмма печально улыбнулась. — Что бы мы без тебя делали?

Он вздохнул:

— Не хочешь что-нибудь сказать мне по секрету? Я никогда не воспользуюсь твоим доверием.

— Только одно, — ответила она, опустив глаза.

— Да?

— Я хочу, чтобы ты знал — за все твои жертвы и потери во время войны ты приобрел мудрость и доброту.

— И это все? — Он был явно разочарован. Она подняла на него игривые голубые глаза.

— Мы уже не дети и больше не играем в инквизицию Боскаслов. Я достаточно взрослая, чтобы самостоятельно решить, чего хочу в жизни.

— Я рассчитывал услышать другой ответ, — улыбнулся он. — А это вообще не ответ, умница моя.

* * *

«Будь счастлива, Эмма».

Это были последние слова ее покойного мужа. Его благословение.

Но он не сказал ей, как быть счастливой.

Просто: будь счастлива.

Когда он умер, она почувствовала себя осиротевшей, но не одинокой, потому что едва его гроб опустили в землю, как братья убедили ее, что она должна оставить свою академию для юных леди в Шотландии и переехать в Лондон, где они смогут защитить ее от всевозможных бед, которые грозят молодым вдовам.

А получилось так, что как раз Эмма — о чем она ни разу не пожалела — стала заботиться о Боскаслах, предупреждать неприятности, в которые они могли угодить. Трагическим исключением стал самый младший брат Брандон.

Эмма не жаловалась на судьбу. Она стояла на страже интересов братьев, и это заполняло пустоту в жизни. Теперь все они обзавелись семьями, а она смогла найти применение своим педагогическим способностям, открыв академию в Лондоне.

Но нежданно-негаданно Эмму побили ее же оружием. Братья всегда обвиняли ее в том, что она вмешивается в их дела. А теперь в ее дела вмешиваются они, так что они отплатили ей той же монетой.