— Я не еду, — сказал Вернер. — Извините.

— Чёртов идиот! — ответил водитель и добавил: — Свинья тупая!

Пропустив оскорбления мимо ушей, Вернер пошёл на автобусную остановку. Там стоял парень с дредами, из его увешанных железяками ушей свисали провода наушников. Он слушал рэп. Так громко, что и Вернеру пришлось слушать рэп, стоя рядом. Парень достал сигарету и посмотрел на Вернера.

— Я вас знаю, — сказал он, вытащив наушник из уха. — Вы историк.

— Это что, написано на мне? — спросил Вернер.

Парень закурил и засмеялся.

— Нет, я учусь у вас в гимназии. Моя фамилия Йост. Тринадцатый класс.

— Точно. Я тебя вспомнил.

— На вокзал собрались?

— С чего ты решил? — удивился Вернер.

— Ну а куда же. А я вот решил не ездить. Мне, конечно, всю плешь из-за этого проедят, но черт с ним. Нечего им здесь делать, вот что я думаю. Вы, само собой, не согласны, но у нас ведь свободная страна и каждый может говорить то, что вздумает. Если, конечно, это не связано с Гитлером. А?

Вернер ни слова не понял из сказанного, решив, что этот дредастый обкурился травки. Он осторожно кивнул. Показался автобус.

— Ничего не заготовили? — спросил дредастый.

— Ты о чём?

— Приветственная речь? Подарки? Плакат?

— Мой автобус, — ответил Вернер.

— Ну, желаю удачи! Но не слишком заблуждайтесь, ладно?

— Да, да, конечно.

Вернер зашёл в автобус, а этот невменяемый остался на остановке.

Кто-то окликнул его у входа на вокзал. Вернер оглянулся и увидел директора гимназии Виктора Морица. Это был высокий и тощий лысый мужчина в очках без оправы.

— Все уже в сборе, Шмидт, — сказал Мориц. — Ждут на перроне. Я вышел покурить. А вы…

Мориц посмотрел на часы.

— Вы чуть не опоздали. Впрочем, ещё двадцать минут до прибытия.

— До какого прибытия? — спросил устало Вернер.

«Безумный, безумный, безумный день», — подумал он.

— До прибытия поезда, — ответил Мориц. — Что с вами? И почему вы ничего не принесли? Фрау Нагель принесла домашние крендельки. Фишер купил целый мешок шоколадных батончиков для ребятишек. Ну и цветы все приготовили. А вы что же?

Он тащил Вернера через вестибюль, мимо павильонов, торговых автоматов и касс.

— Что-то можете купить здесь. Хотя бы цветы. Вон цветочный павильон.

Мориц потянул Вернера к павильону с цветами.

— Не жадничайте, купите побольше роз, — сказал директор.

Вернер остановился.

— Слушайте, вы можете объяснить мне, о чём вообще говорите? Я не могу понять ни слова.

— Шутите? — сказал Мориц. — Вы для чего приехали сюда?

Вернер поглядел на часы.

— Встречаю свою девушку. Поезд через пятнадцать минут.

— Вот как, — нахмурился Мориц. — Ага. Очень печально.

— Печально что? Что я встречаю свою девушку?

— То, что вы игнорируете ваш гражданский долг.

— Каким образом? — спросил Вернер.

— Ну, хватит валять дурака! — разозлился Мориц. — У вас совсем память дырявая? В среду было собрание. Наша гимназия, преподаватели и ученики, делегированы встречать беженцев, они приезжают дрезденским поездом. Конечно, это добровольное дело, но, сами понимаете, лучше не игнорировать такие важные мероприятия.

Вернер смутно вспомнил, что в середине недели было какое-то собрание. Но о чём там шла речь, из его памяти стёрлось начисто. После очередной бессонной ночи Вернер беззастенчиво дремал, пока Мориц трепался.

— Дрезденский поезд? — спохватился Вернер. — Моя девушка приезжает этим поездом.

— Вот и прекрасно, — улыбнулся Мориц. — Встретите заодно и её.

— А их зачем? Зачем их встречать? Они что, заблудятся?

— Не острите. Мы должны показать этим людям наше дружелюбие и гостеприимство. Показать, что здесь их ждут, здесь их готовы принять. Что мы готовы помочь им всем, чем можем.

Вернер вздохнул.

— Не пыхтите, лучше купите цветов, — сказал Мориц.

— У меня с собой всего десятка с мелочью.

— О господи Иисусе, да что с вами не так? Вы что, даже своей девушке не купили бы цветов?

— У неё аллергия на цветы, — сказал Вернер.

Мориц закатил глаза, взял его под руку и снова потащил за собой. Они поднялись по эскалатору, прошли через зал и вышли на перрон. Вернер увидел своих коллег по гимназии и учеников.

— Поезд будет через десять минут, — объявил Мориц. — Встаём живым коридором, как договаривались. Когда они пойдут, нужны будут аплодисменты. И приветствия, конечно. «Добро пожаловать!», «Спасибо, что приехали» и всё в таком духе.

— А крендельки? — подала голос фрау Нагель.

— Не волнуйтесь, и цветы, и крендельки будем раздавать на ходу.

«Старику Вилли бы это понравилось. И фрау Кляйбер тоже», — сообщил внутренний голос. «Ладно, понятно, заткнись», — подумал Вернер.

Вскоре показался поезд. Он подъехал к перрону и плавно остановился. Встречающие выстроились. Вернер встал с краю и решил, что, как только увидит Эльвиру, сразу же уйдёт с ней.

— Все готовы? — спросил Мориц.

Двери разъехались, и из вагонов стали выходить люди. Они выходили, выходили и выходили. Казалось, поезд был заполнен под завязку. Вернер пытался высмотреть Эльвиру, но видел лишь смуглых, черноволосых людей в плохой одежде. Они двинулись к выходу.

— Да ты посмотри, — произнёс стоящий рядом Фишер. — Там одни мужики, а дети где? Кому я шоколад покупал?

И правда, среди беженцев не было видно ни женщин, ни детей, ни стариков, а лишь мужчины разного возраста. Они проходили мимо, глядя на встречающих в лучшем случае неприязненно, но чаще враждебно. Каждый был обвешан сумками и рюкзаками. От них пахло потом, грязными ногами и дешёвым табаком. Некоторые что-то друг другу кричали и размахивали руками. Один остервенело чесал задницу через штаны.

Встречающие стали жидко аплодировать, потом фрау Нагель пискляво выкрикнула:

— Добро пожаловать! Спасибо, что приехали.

Вернер высматривал Эльвиру среди других пассажиров. Их было гораздо меньше, чем беженцев. Они медленно шли сзади, словно боясь обогнать эту толпу или смешаться с ней. Между тем фрау Нагель вылезла вперёд и протянула бородатому толстому арабу корзину, в которой лежали домашние крендельки. Араб в ответ стал орать, потом оскалился и показал гнилые зубы.

Вернер решил позвонить Эльвире, сунул руку в карман, но телефона там не оказалось. Он перерыл все карманы, но не нашёл ничего, кроме сигарет, мелких денег, шариковой ручки и складного ножа Boker Magnum.