Каким-то чудом удалось всё же вырваться из её цепкой хватки, на бегу рассечь запястье и прижать его к помертвевшим губам демона.

Потом обрушилась тянущая, леденящая боль и тело стало непослушным, онемело. А потом и вовсе стало темно, исчезли звёзды с чернильного небосклона, исчез и лежащий на земле демон, утих его предсмертный хрип…

Она не верила, что всё-таки выжила, когда её похлопыванием по щекам привели в себя.

Правда, огрызнулась, пообещав Харлею, что ещё раз ударит её по лицу — и останется без руки.

Демон беззлобно подтолкнул её в спину, задавая нужное направление сквозь чащу.

Несколько часов, они, спотыкаясь, шли за ведьмой к лагерю охотников, туда, куда и предполагала отвести их женщина поутру.

Остановились они лишь раз: чтобы напиться и промыть раны и волдыри в небольшом роднике. Близость Разлома меняла структуру воды, щедро разбавляя её магией. Раны затягивались на глазах, в голове светлело и в целом троица беглецов почувствовала себя лучше. Правда, слабость всё ещё была жуткая, а на вопросы о внутреннем демоне инкуб только хмурил брови и отмалчивался.

В охотничий лагерь добрались на рассвете, чем знатно удивили часовых: те, по уговору со знахаркой ждали их намного позже.

Но отвели к костру, вручили кружки с жидким подогретым кофе и галетами.

Знахарка не стала задерживаться. После того, как волдыри от ожогов смыло ручьём, она выглядела даже помолодевшей.

Прощаясь, Харлей пытался всучить женщине деньги, те самые, которые получил от лиса в гостинице, но она помотала головой и оттолкнула его руку.

— Не за всё в мире платят деньгами, демон, — с достоинством сказала она. — На что они той, кто выбрал для себя путь отшельницы? Ты заплатил за мою помощь куда более весомую цену.

Она ушла, не оглядываясь, а демон провожал её спину задумчивым взглядом, не замечая, что сам был в тот момент объектом довольно-таки пристального внимания.

Стоило ему выйти из оцепенения и обернулся к костру, как с двух боков подскочили две стройные, гибкие тени. Похожие, как сёстры, охотницы. В одинаковых пятнистых комбинезонах, что только усиливало их сходство, с зачёсанными назад и убранными в пучки волосами. Только одна рыжая, в забавных веснушках, курносая и ясноглазая, а вторая жгучая брюнетка с широкими, словно нарисованными бровями. Обе загорелые, скуластые и чем-то неуловимо напоминают хищных птиц: не то сапсанов, не то соколиц.

— Как вы? Вы сильно пострадали? Вам, должно быть, сильно досталось от местных? Ну не любят они ламий, дикие люди… одичали на этой периферии! Может, ещё кофе? Отвара? Жареного мяса? Галету? Ах, не смотрите так на нас, ламии — это наш хлеб, мы умеем с ними управляться. Благодаря вашему появлению в наших краях охота была удачной! Из зубов ламий получатся прекрасные амулеты от нечисти, которые приятно утяжелят наши счета! Не хотите опереться на меня? А лучше на меня, — охотницы сыпали словами, как бисером, увлекая демона обратно к костру и не переставая интересовались его самочувствием.

Должно быть, от сильной потери крови у Пандоры шумело в ушах и щебет охотниц доносился до неё, словно через завесу.

Зато она прекрасно слышала почему-то в меру язвительные, в меру циничные ответы демона, которые, казалось, распаляли лесных амазонок ещё сильнее.

— Хотите воды? Местная вода творит чудеса.

— А может, помассировать вам плечи?

— Позвольте мне, я справлюсь с этим лучше!

— Как вам, должно быть, досталось! Жаль, нас не было рядом…

Инкуб, щурясь, как сытый кот, принимал знаки внимания с достоинством и благосклонностью короля, окружённого фаворитками. И беглого взгляда, брошенного на эту троицу, хватало, чтобы понять: демон вожделения в своей стихии.

Он совсем не смотрел на Пандору, словно она была пустым местом, но с явным удовольствием улыбался охотницам, так широко, так белозубо, словно они были не на поляне в лесу, а на светском рауте, с высокими бокалами в руках, под прицелом сотен зумов.

Улыбался он, а скулы сводило почему-то у Пандоры.

Когда одна из девиц (кажется, брюнетка, Пандора почему-то с трудом их различала) снова завела песню о том, как, должно быть, досталось такому утончённому господину, не созданному для этой глуши от грязных мужланов, демон заткнул её, положив палец ей на губы.

— Я более, чем в порядке, сладенькая, — хрипло проговорил он. — И если тебе приспичило поиграть в больничку, доктором буду я.

Пандора часто заморгала, не веря в услышанное, но тут же снова превратилась в слух, пусть и каждое слово отдавалось набатом в висках, причиняя острую, пронзительную боль.

— М-м-м, — как интересно, — тут же пропела брюнетка (или рыжая?), — до-окто-ор-р… Скажите, доктор, а у вас никогда не было двух… пациенток… сразу?

Харлей рассмеялся, запрокинув голову, при этом умудряясь держать девушку под прицелом своего пристального взгляда, а Пандора поняла, что ещё слово — и она просто завоет в голос.

Пальцы, которыми обхватывала жестяную кружку, сами собой сжались и раздался обиженный скрежет, а остывший кофе выплеснулся ей на колени.

Очнувшись, она оторвала взгляд от Харлея и охотниц, недоумённо глядя на то, что осталось от кружки, словно не могла понять, как так получилось. Разве это она виновата в том, что натворила? Вздрогнув, поняла, что видел это и бородатый охотник, который сидел неподалёку и точил нож.

Крякнув, он поднялся, и, подойдя к ней, подал ей другую кружку, куда плеснул что-то из фляги на поясе и ободряюще похлопал по плечу.

— Извините, — сдавленным голосом прошептала гарпия, и, морщась, опрокинула содержимое в себя. Откашлявшись, добавила: — Я не хотела, чтобы так поучилось. Мне жаль…

— Это инкуб, птичка, — пожал плечами охотник. — Такова их природа.

— Природа, — глухо повторила Пандора и вытерла губы рукавом.

Охотник, должно быть, сжалился над ней, потому что крикнул:

— Сворачиваемся! Раз никого больше не ждём, выезжаем через полчаса.

— Но до экспресса уйма времени! — попыталась надуть губы рыжая. — Что мы забыли в Жемчужине? Там же с ума от скуки можно сойти, — и послала обольстительную улыбку демону.

— Ничего, найдём, чем заняться, — сурово отрезал охотник, который был, видимо, здесь за главного. — Кто как, а я собираюсь вымыться, наконец, как король тритонов в гостиничной ванне и забыть о комарах.

— М-м, ванна, как интересно, — пропела брюнетка и словно невзначай прижалась пышной грудью к плечу демона. — Там всё такое белое… Так и наталкивает на фантазии, как две новенькие медсестры запираются с доктором в операционной…

Она хотела ещё что-то добавить, но всё же, повинуясь пристальному взгляду главного, деланно вздохнула и поднялась, снова пару раз задев инкуба грудью.

Пандора скрежетала зубами и, чувствуя себя последней дурой и просто использованной, выброшенной на помойку вещью, по-прежнему не сводила глаз с демона. Проклинала себя за это, взывала к остаткам гордости, но не находила их. И оторваться от безупречного лица Харлея была не в силах.