– Животноводство – это коровы?

– Коровы и не только, – сказал Илья таким тоном, что я сочла за лучшее прекратить расспросы.

– Стало быть, вы любите заниматься колхозными делами, – сказала я, любуясь Ильёй. В нём проглядывало что-то цыганское. И он откровенно рассматривал меня – что мне понравилось, и вот это последнее открытие было для меня самым неожиданным.

– Я люблю жить в деревне, – сказал он с улыбкой.

В дверях появился Леон, и Илья тут же попрощался. Я смотрела, как он идёт по площади, и улыбалась.

– О, ты купила клубники? – спросил Леон хриплым со сна голосом.

– Нет. Принёс вон тот человек. Знаешь, кто он? Сын дяди Вени. Передал клубнику от своего отца.

– Я же говорил, что он на тебя запал. Вот старый хрыч! Сам не может, так сына подослал! Какой это, интересно, из его детей, законный или нет? Давай спросим у кого-нибудь ради интереса.

– Думаю, что любимый.

– Почему ты так считаешь?

– Потому что дядя Веня много лет возглавлял местный колхоз «Путь Ильича», а теперь этот колхоз возглавляет Илья.

– Похож?

– На Вениамина? Очень. Но есть в нём ещё что-то южное.

– У бывшего председателя у самого проскакивает южное, – заметил Леон.

– Значит, мы нежданно-негаданно познакомились с самыми главными людьми в деревне.

– Значит, дядя Веня на тебя запал, – поддразнил Леон. – Но где-таки наш обворожительный организатор? Времени уже много, чтобы спать.

Я набрала Нику и узнала, что она встречает автобус на повороте.

– Возвращайся, – сказала я. – Арсений прислал эсэмэску. Они вечером приедут.

– Прислал эсэмэску? – недоверчиво спросила Ника. И положила трубку.

Мы ещё сидели на веранде, как подъехал «уазик» с открытым верхом. Илья выскочил из машины и в два прыжка оказался на веранде.

– Хочу предложить вам поехать осмотреть место будущих концертов, – сказал он, перебегая глазами. – Там красиво: лес, река. Оцените.

– Обалдеть, – сказал Леон. – Совсем, что ли, с ума посходили наши власти? Разместить артистов в лесу! Да их клещи перекусают.

– Зря вы так говорите. – Илья нахмурился. – Противоклещевую обработку мы провели, если клещи где и будут, то уж точно не в радиусе полутора километров. Мы, конечно, могли бы разместить людей на базах отдыха, их здесь две, но, во-первых, почти две сотни заявленных участников туда не поместятся, а, во-вторых, артисты – они ж привычные к дорогам, к гастрольным условиям. Да и лето, зачем? А место там – залюбуешься. Такие рассветы и закаты! Вы таких в жизни не видели.

– Так уж и в жизни, – проворчал Леон, но я видела, что он уже загорелся. – Вы тут подождите, я быстро…

– Куда он? – спросил Илья, не отводя глаз от двери.

– За фотоаппаратом пошёл, – засмеялась я. – Придумал уже, наверное, фотосессию. «Место до приезда артистов; артисты; место после окончания фестиваля».

– Он хочет напечатать это в журнале?

– Вряд ли. Но у него есть свой сайт, свой блог и так далее. Выложит там с комментариями.

– Ваш друг – фотограф?

– Да.

Мне почему-то стало весело.

Вернулся Леон с фотоаппаратом на шее. Мы втроём сели в «уазик» – я рядом с Ильёй, Леон сзади, – и машина тронулась. Доехав до конца площади, мы свернули в сторону, противоположную той, куда сворачивали два дня назад, проехали деревню, потом по дороге свернули в лес, ещё немного проехали по лесной дороге и вывернули на высокий берег реки. Илья оказался прав: место было необычайно красивое. Река гладко блестела на солнце, лес приветливо шумел за спиной, и удивительно пахло свежестью и сеном. Я увидела стог чуть в стороне от поляны и людей, которые ворошили сено граблями. На центральной части поляны, довольно большой, трава была скошена почти до земли и уже убрана. Тут стояла сцена – подмостки с лесенкой, которую венчала невиданная крыша – огромный жёлтый купол с козырьком от солнца. В ближнем лесу трава тоже была скошена, там стояли деревянные столы со скамейками по бокам и дальше, за деревьями, по разным краям поляны синели биотуалеты.

Я посмотрела на Илью. С видом хозяина он оглядывал территорию, и по его лицу пробегали тени.

– Здорово вы всё тут устроили. Должно быть, здесь…

– Положим, это пока теория, – перебил Леон. – Неизвестно, что будет на практике.

– А что может быть на практике? – Илья посмотрел на моего брата с любопытством.

– Да что угодно! Люди – они существа не дисциплинированные.

– Да, наверно. Я стараюсь предусмотреть.

– Всё не предугадаешь… Где вы достали такую крышу? Гигантский парашют, ей-богу!

– А это и есть парашют. У папы есть друг, у которого в соседней области фирма по производству изоляционных материалов, надувных фигур и тому подобного. Вот этот парашют – их рекламное изделие. Мы его выпросили на время, приспособили под свои нужды.

– А если испортите?

– Оплатим стоимость. – Илья пожал плечами.

– И когда же заезд?

– Массовый завтра с утра. Но небольшие группы уже сегодня приедут, а некоторые уже приехали.

– Где же они?

– Кто в гостинице, кто у людей остановился на ночь…

Мне надоело слушать цеплянья брата, и я пошла бродить по берегу. Когда Леон захотел догнать меня, я махнула рукой, чтобы он оставил меня в покое. Я видела, как Леон с Ильёй пошли к сцене, сама же спустилась к реке, села и опустила ноги в воду.

Мне вспомнился рассказ Сергея Довлатова. Коротенький рассказик о том, как автор пошёл выбрасывать мусор. Дело было зимой, он замёрз, не дошёл до контейнера и вывалил ведро не там, где положено. Вечером к нему явился дворник с требованием мусор прибрать. Довлатов удивился, а дворник сказал, что по содержимому мусорного ведра он может определить, кому мусор принадлежит. Рассказ заканчивался выводом «В любой профессии есть место творчеству». Вот так, видимо, и этот Илья, думала я, творчески относится к порученному делу… И ещё множество людей… а я? Столько времени, как охотник, шла по следу мыслей, догадок, открытий, и сэлинджеровские герои были лучшими собеседниками… Но теперь они молчат, и строчки, которые я написала про них, стали мёртвыми, блёклыми и перестали меня волновать… Не аспирантура. Не диссертация. И даже не Денис… Моё горе в том, что пропали вкус к жизни, азарт и вдохновение, мой самый любимый мир. Любовь Арсения давала тайную надежду на то, что я смогу восстать из пепла, но обманула… Видимо, точку опоры надо искать в себе… Ждать. Да, ждать: может быть, мне поможет время или что-то изменится…

С этими мыслями я просидела довольно долго, пока Леон не возник надо мной и не прокричал:

– Маруська, хорош сидеть, поехали домой!