Пока они едят, гадает, что загадала бы Пенни. Она наверняка что-то придумала же. Что? Спросить?

Если воображения ее хватает только на перечисленные (смешные, ей богу) варианты, то не все так страшно, как могло казаться. Поставив тарелки на стол, он кивком предлагает приняться за ужин.

— Зачем? — сев сам, он посмотрел в ее глаза, пытаясь разгадать это она в шутку или нервничает, что он затребует что-то, что она сделать не готова? Разве он не ясно дал понять, что ничего ТАКОГО силой ему не нужно. — Все это я могу сделать сам. Глупо тратить желание на то, что достижимо своими силами. Да и зачем мне гора глаженных рубашек в лесу? — он смеётся, думая, что раньше ни за что на свете бы не стал надевать негляженную даже майку. Даже дома. Теперь относился к таким вещам гораздо проще, не позволяя себе, тем не менее, совсем уж расслабленной расхлябанности, но пара морщин на футболке нисколько его не смущали.

Дейзи услышав свое имя, навострила уши, спрыгнула с дивана и ткнулась в ногу Пенни, требуя то ли еды, то ли ласки. Алек смотрел на девушку напротив, думая, что попросить. Он бы мог легко простить ей спор, потому что затевал его в каком-то глупом, ребяческом порыве, но Пенни явно настроена исполнять обязательства. Глядя, как рука ее опускается, чтобы зарыться пальцами в шерсть собаки, Алек ловит себя на мысли, что…

— Протестую, вкусная в моем понимании могла оказаться совершенно несъедобной для тебя. — Жирный плов точно бы не понравился любительнице салатов и сыроедения. Так что тут все честно, Пенни. Не придумывай.

Доев, Алек не торопится вставать и смотрит на девушку напротив задумчиво-изучающе. Поднимается, небрежно сгрузив тарелку в раковину, стягивает футболку, кинув на спинку стула, где только что сидел.

— Очарована, говоришь? — глаза его глубокие, задумчивые, но комплимент теплом осел где-то на дне души. — Маленькая лисичка, хитрюга и подлиза.

Сложив руки на груди, Лестер молчит, будто раздумывая над чем-то.

— Я решил, чего хочу, — протянув руку, чтобы Пенни поднялась и подошла к нему, он ждет. Хмурится, заметив, отразившиеся на лице эмоции.

Серьезно? Ты так ничего и не поняла, девочка?

Он смотрит на руку в своей ладони. Такая хрупкая и нежная. Прохладные пальцы чуть напряжены. Сама Пенни тоже. Он легко представляет, как приятно руки эти скользят по коже, холодком обдавая плечи.

— Я хочу массаж, — а что вот это сам себе точно не сделаешь. А мышцы каменные после всех этих веток и завалов. И вообще когда я в последний раз что-то такое себе позволял? В прошлой жизни? Так почему нет. Это даже неприличным предложением не назовешь. Наверное.

Потянув Пенни за руку, Алек ложится на диван, подложив руку под голову и подствив спину под нежность ее рук.

— Только не говори, что ты не умеешь, — глядя снизу вверх с явным любопытством, усмехается он, припомнив ее претензию, что он не совершенен и не может похвастаться, что умеет все на свете.

Пенни

До чего же вкусно! Пенни жевала еду и поглядывала на Алека, сидевшего напротив. Было интересно, он уже придумал желание, когда затеял спор или придумывает вот прямо сейчас, откровенно глазея на неё, отчего к лицу приливала кровь и щёки заливались румянцем. Почему она так его смущалась? Хотя, она всегда смущалась. Пенни не из тех, кто корчит из себя сильную-смелую, эдакую сучку, которая сама с ума сведёт любого и заставит на себя смотреть вот так. В ней ничего такого не было. И под взглядом Алека она особенно робела. Что-то внутри переворачивалось. Она этого боялась. Боялась того, что сидит внутри её и разносит трепет по телу от одного только его взгляда.

Ну конечно, пора бы раздеться! Пенни даже, кажется, не удивилась, когда снова увидела Алека полураздетым. Может, ему нравилось, когда девушки забывали как дышать, когда смотрели на потрясающий его торс? С ума сводить нравилось? Нравилось, чтобы вот так вот приходили сами в его постель, как она вчера?

Она закусила губу и посмотрела в его глаза. Зря. Взгляд его глубокий, пронзительный. Ей казалось, что он смотрит не на неё, а куда-то глубже. Будто бы она ему тоже интересна и он хотел узнать, что она чувствует или думает. Глупая, дурная Пенни, так ничего и не вынесла из своих неудачных отношений. Плевать мужикам на твой внутренний мир, ну!

Она отвела взгляд и тоже встала, потревожив мохнатую Дейзи, что так уютно лежала у её ног во время трапезы. Льюис подумала, что у плохого человека не может быть такой милой собаки. Но она и не считала Алека плохим. Он ничего дурного не сделал пока что. И вряд ли сделает. Не похож он был на того, кто бы заставил её силой или на спор с ним спать. Не только с ней, а вообще с любой. Не создавалось такого впечатления. Да и спал он уже с ней вчера. И на глупца похож не был, прекрасно ведь понимал, что достаточно было лишь объятий и поцелуя, чтобы она тут же ему отдалась. Уж после того, что он сделал с её телом в танце… Внутри всё сжалось от воспоминаний о том, как его пальцы скользили по её шее и талии. Где они только не были, эти его пальцы.

Пенни сделала максимально серьезное лицо и встала напротив Алека, когда погрузила и свою тарелку в раковину.

Значит, он не придумал заранее?

Она улыбнулась, но тут же нахмурились, когда увидела протянутую его руку.

— Что ты задумал? — она напряглась и с некоторой неуверенностью положила свою руку в его открытую ладонь. Что он мог получить только с её помощью? Если откинуть из вариантов постель. Может, у него здесь где-то икс-бокс и она давно не играл с кем-то на пару?

— Ооо, массаж… — она поджала губы.

Ты пожалеешь об этом, красавчик

Не в силах сдержать улыбку, она посмотрела на Алека. Серьезно? Но смех пока ещё сдерживала. Она-то думала! Даже немного разочаровалась. Сама она придумала вполне ожидаемое желание и хвала тушенке с маслом, он теперь не узнает его желания. А так бы смеялся опять на весь лес.

Что ж… массаж. Пенни не умеет. Пенни не любит. В чём удовольствие тереть ладошками о спину или грудь? Ей делали массаж, конечно. Да, это приятно. Но сама, по своей инициативе, делать кому-то массаж она бы не стала, ей казалось это скучным. А ещё, в том чтобы делать массаж в домашних условиях, по её мнению,