начальником и чуть что кидался заслонять его своим телом, то, конечно, больше подходит холерик.

А если вам необходим менеджер по продажам, скажем, косметики или пылесосов, то оптимален вариант сангвиника. Он жизнерадостный, и даже если ничего не продал в одном месте, то махнет на неудачу рукой и пойдет искать следующего покупателя. Холерик же, если его старания не увенчались успехом, может злиться, конфликтовать и распугает вам всех клиентов. Меланхолик тоже плохо подходит: не продал – и впал в депрессию. Флегматику вообще наплевать: не взяли товар – и не надо, не очень-то и хотелось…

Все эти рассуждения, конечно, лишь забавные схемы, применимые только к ярко акцентуированным личностям, – мало кто из нас на 100 % выражен лишь одним типажом. Но их рекомендуется учитывать в самых разных ситуациях нашей жизни.

О чем говорит диаметр зрачка

Помимо детекции потоотделения, очень хороший показатель эмоций – диаметр зрачка. Известно, что при изменении освещенности сетчатки зрачок, подобно диафрагме фотоаппарата, меняет свою площадь примерно в 20 раз. Расширяется он в темноте, а также при стрессе – это функция симпатической нервной системы.

Симпатическая система расширяет зрачок в темноте, чтобы больше света попадало на сетчатку и мы лучше видели. Как побочный эффект – когда мы волнуемся, зрачок тоже становится шире.

Это даже нашло отражение в пословице: «У страха глаза велики». И в отличие от потоотделения, чтобы регистрировать диаметр зрачка, никакие датчики не требуются. Современные системы видеонаблюдения позволяют делать это напрямую, в режиме реального времени через компьютерный анализ изображения глаза.

Представьте: вы подошли ко входу на суперсекретный завод (ну надо вам) и хотите попасть внутрь. Из-за двери по громкой связи задают вопросы, вы на них отвечаете, а в это время видеокамера уже считывает эмоциональное состояние посетителя. Следящий за вами человек многое успеет понять при помощи компьютерных программ, особенно если к диаметру зрачка будет добавлена еще и детекция мимики и движений глаз. А заодно бдительный страж успеет просмотреть ваши странички в социальных сетях на предмет подозрительной активности. Если не найдет их вовсе – это уже само по себе внушает недоверие… Вы и не в курсе, какой процедуре подвергаетесь, а информация о вас уже собрана! А так ли вам надо на этот суперсекретный завод?

Препараты, снижающие тревожные состояния

Потребность в препаратах, снижающих тревожные состояния, очень велика. Подобные соединения называются транквилизаторы, или анксиолитики (от anxiety – «тревожность»).

Для предварительного тестирования таких препаратов проводятся исследования, оценивающие тревожность экспериментальных животных.

Для этого, например, используется уже описанный в предыдущей главе крестообразный лабиринт, попав в который крыса чередует исследовательскую и пассивно-оборонительную стратегии, выбирая светлый либо затемненный рукав лабиринта. Транквилизаторы снижают вероятность выбора реакции страха и затаивания, в идеале не уменьшая при этом общий уровень двигательной активности.

Потребность в препаратах, снижающих тревожность, всегда велика, ведь окружающий нас мир сложен, непредсказуем и, как и во все времена, увы, приносит нам много отрицательных эмоций. Избежать этого невозможно, если только вы не отшельник в забытой всеми пустыне. Поэтому тревожность у многих людей постоянно повышена, а у некоторых периодически зашкаливает так, что требуется психологическая и/или фармакологическая поддержка.

Как правило, анксиолитики, транквилизаторы – это препараты, усиливающие действие гамма-аминомасляной кислоты (ГАМК).

Напомню, что два важнейших медиатора ЦНС – глутамат (глутаминовая кислота), главный возбуждающий передатчик сигналов в синапсах, и ГАМК (гамма-аминомасляная кислота), которая специализируется на тормозных влияниях.

ГАМК способна сдерживать и даже блокировать излишние информационные потоки, будь это сенсорные сигналы, эмоции или двигательные программы. В том числе она регулирует негативные эмоциональные переживания. Если надо уменьшить выраженность отрицательных эмоций, можно использовать молекулы, активирующие ГАМК-синапсы, – они известны уже более ста лет, и это прежде всего барбитураты и бензодиазепины. Классический их представитель – знакомый многим диазепам (бензодиазепиновая группа). Как правило, такие лекарства продаются по рецепту.

Хотя бывают исключения. В нашей стране, например, корвалол находится в свободной продаже в аптеках, а ведь в его состав входит фенобарбитал – серьезный транквилизатор, относящийся к барбитуратам. Корвалол и его «близнец» валокордин – любимые «бабушкины лекарства». Наверняка вы сейчас даже их запах вспомнили. В них – смесь ментолового масла и фенобарбитала, активирующего рецепторы ГАМК. В результате при приеме корвалола возникает прямое успокаивающее действие на мозг. 10, 20 или 30 капель из заветного пузыречка – в зависимости от уровня стресса – реально работают. Но если вы провезете корвалол через границу без рецепта, вас может задержать таможня, потому что вы пытаетесь «протащить контрабандой» сильнодействующий психотропный препарат.

Страх и обучение

Чего-то мы боимся врожденно, но основную часть стимулов и ситуаций мы все-таки учимся пугаться и опасаться в процессе жизни. Чтобы такой «урок» закрепился, необходимо, чтобы совпали во времени два воздействующих на организм фактора:

1) сигналы, которые были исходно нейтральны, незначимы;

2) болевое ощущение, отвратительный вкус или другое мощное отрицательное подкрепление, врожденно вызывающее негативные эмоции.

Словом, некая незнакомая нам раньше ситуация, которую мы не распознали как угрожающую и которая привела к сильным негативным ощущениям. Тогда-то и формируется условно-рефлекторный страх.

«Не делай, иначе будет плохо!»

Физиологи, изучая, как мозг учится бояться, разработали много разных тестов. Представьте, что крысу посадили в экспериментальную камеру, которая разделена на две равные части. Одна из них освещена – сюда животное помещают изначально, а в другой темно, и туда ведет дверца. Крысе свет не по душе, ей, как существу, приспособленному для жизни в норах, в освещенном отсеке тревожно. И она быстро переходит в темный уголок. Сразу вслед за этим дверца закрывается, животное получает ощутимый удар током, и мозг понимает: «Я явно сделал что-то не то…».

Поскольку негативная эмоция сильна, большие полушария крысиного мозга формируют ассоциацию между обстановкой экспериментальной камеры и болью. И даже через неделю после однократного удара током три четверти крыс, если их опять поместить в те же условия, не пойдут в темный отсек. Их мозг в большинстве случаев прочно удерживает информацию даже после разового травматического воздействия. А что же с оставшейся четвертью? Примерно 25 % отважных крыс все же входят в темный отсек, но большинство из них тут же выбегают обратно. При этом на мордочках у них явно написано: «Ой, как же это я забыла совсем, что туда нельзя! Надо уносить ноги!».

Нужно полтора-два месяца, чтобы более половины крыс забыли о полученной психотравме. В целом описанная ситуация основана на принципе затаивания, общего торможения поведения: «Не делай этого, иначе будет плохо». В случае с экспериментом над крысами это означает: «Не входи туда, иначе будет больно».

Такие навыки у нас активно формируют общество, начальники, родители, педагоги, да и просто окружающая среда. Например, ребенок, которому, несмотря на запреты, удалось засунуть в розетку гвоздь, и он получил удар током, –