– Я помогу, – вызвалась Виктория.

Поначалу Эмилия возражала: она была слишком чопорная и не любила обнажаться перед кем бы то ни было (впервые оказавшись в доме престарелых, тетя сразу подняла сильный шум, когда медсестры попытались раздеть ее), но племяннице не пришлось долго настаивать. Виктория откинула с кровати одеяло и помогла двоюродной бабушке встать, протянув ей трость. Они медленно направились в ванную комнату. Там девушка спустила лямки ночнушки Эмилии и, разглядывая ее слегка сгорбленную спину, сложила одежду рядом с раковиной. Бежевые панталоны доходили старушке до пупка. Виктория сняла их, отвела тетю за руку в душ и намылила морщинистую кожу. Эмилию явно беспокоило, что Виктория смотрит на нее, так что племянница отвернулась. Повисла напряженная тишина. Через несколько минут в дверь постучала медсестра.

– Вы закончили?

– Уже пора обедать?

– Еще нет. Просто… сейчас принесли почту, и для вас есть бандероль. – Голос медсестры из-за двери доносился приглушенно. Она как-то неестественно рассмеялась. – С пометкой «срочно».

Виктория оставила тетю причесываться перед зеркалом и подошла к двери. Слегка приоткрыла, ухватившись за ручку дрожащей рукой, и взяла конверт у медсестры. Он оказался не слишком увесистым. На ощупь она сразу поняла, что внутри. Снаружи на конверте не было ничего, кроме красного штемпеля, никаких сведений об отправителе.

– В чем дело, милая? – спросила Эмилия.

Виктория с трудом сглотнула, по ее спине пробежала дрожь. Она посмотрела на двоюродную бабушку; внутри нее все перевернулось. Виктория не могла выдумать ничего убедительного в качестве объяснения. Она разорвала конверт, и ее подозрения подтвердились: внутри оказалась новая партия листков из дневника.

– Расскажи мне, Виктория! – настаивала тетя Эмилия. – Ты бледна как смерть!

Все зашло слишком далеко. Перешло всякие границы, причем уже давно, хотя Виктория и пыталась это отрицать. Она сунула конверт под мышку и помогла двоюродной бабушке одеться, отвела ее обратно в кровать и присела рядом.

– Мне нужно, чтобы ты была откровенна со мной, – произнесла Виктория дрожащим голосом. – Ты видела раньше эти бумаги? Ты уже получала такие посылки?

– Нет, никогда… А что там? Это как-то связано с Софией?

От любопытства тети Викторию осенила догадка. Все вдруг начало складываться воедино, словно пазл.

– Ты должна выслушать меня… Это важно. Когда Сантьяго в девяносто третьем году учился в Иконе, то познакомился там с девушкой и начал встречаться с ней. Он называл ее Рапунцель. Но почему не ее настоящим именем? София тогда тоже работала в школе… – Виктория осторожно закинула удочку, ступив на опасный путь. – Я подумала: такая юная ассистентка наверняка интересовала учеников, особенно мальчиков.

Тетя Эмилия нахмурилась, склонила голову набок и что-то пробормотала себе под нос.

– В чем дело? – спросила Виктория.

– Нет смысла и дальше от тебя скрывать, да? Ты такая упрямая…

– Отец поссорился с Софией из-за ученика? Она что-то сделала с Сантьяго?

Эмилия замерла, плотно сжав губы и широко раскрыв глаза.

– Я не знаю все подробности, – начала она со вздохом. – Я тогда предпочла держаться в стороне. София была извращенкой. Сумасшедшей. Ее наняли помогать, а она начала встречаться с мальчиком гораздо младше себя. С учеником. Когда твои родители узнали, то все замяли и, разумеется, положили этому конец. София просто спятила. Вышла из себя, говорила ужасные вещи, угрожала… Это был сущий ад. Я не знала, кто этот ученик, но когда Сантьяго совершил то злодеяние, я сделала собственные выводы. Но никогда никому не рассказывала этого, потому что не хотела запятнать репутацию семьи еще больше, чем ее запятнала София. И это было уже неважно. Теперь ты довольна?

«Довольна» – не самое подходящее слово. Когда они начали встречаться, Сантьяго было двенадцать, а Софии – девятнадцать. Отвратительно…

– Это она шлет тебе письма, да? Она тебя шантажирует?

– Никто меня не шантажирует.

– А что это за листочки? Что в них?

– Ничего особенного, не волнуйся. Этим уже занимается полиция.

Если Виктория расскажет о Сантьяго, тетя уже никогда не оставит ее в покое. По настоянию Эмилии она пообещала, что будет навещать ее почаще и сразу сообщит, если что-то случится. Девушка чмокнула двоюродную бабушку в лоб и вышла из дома престарелых, чувствуя, как ее голова вот-вот взорвется. Теперь она знала, почему интуитивно сочла важным найти Софию: это из-за нее Сантьяго пошел на убийство ее семьи. Это она – Рапунцель, девушка, в которую он влюбился. Виктория не удержалась и вскрыла конверт, пробежав глазами новые страницы, пока автобус с грохотом катил в сторону ее дома. Вернувшись, она хотела перечитать весь дневник, чтобы лучше понять случившееся. Но ее так тошнило, что она рухнула в кровать в обнимку с Абу. Викторию преследовала горькая убежденность: трое мальчиков в самом деле были прокляты. Прокляты Софией.

Дневник Сантьяго

20 августа 1993 года, пятница

У меня не хватало времени написать об этом раньше, но это худшая неделя в моей жизни. Во-первых, были первые в семестре экзамены, и я очень плохо сдал математику и историю, которые ненавижу. Отца почти не бывает дома, и я воспользовался этим на полную катушку, чтобы спокойно дрочить. Но это не то же самое, что быть с Рапунцель. Вдыхать ее запах, щупать грудь, чувствовать горячий рот. Я всю неделю пытался поговорить с ней, но она не замечала меня, как будто в субботу ничего не произошло. Во вторник и среду она прошла мимо меня в школьном коридоре, словно я призрак. Из-за этого я чувствую себя ужасно. Мне снятся кошмары, я просыпаюсь весь в поту, дрожу, сердце колотится, и у меня встает. Я все время думаю о Рапунцель, даже на уроках. Она будто застряла у меня в голове. Сегодня на перемене я больше не мог этого выносить и пошел ее искать. Рапунцель вышла из туалета на третьем этаже. В коридоре было полно народу, но я смело подошел прямо к ней и сказал, что нам нужно поговорить. Она нервно поправила волосы и потянула меня за руку в угол. Тихо сказала, что доверяет мне, ведь у нас есть общая тайна, но если я не буду держать себя в руках, она никогда больше не пригласит меня в наше убежище. Я просто хотел поцелуя, но она даже этого не сделала. Ушла, сказав «скоро увидимся, мой принц», и по-дружески дотронулась до моего лица. Мне это не понравилось, но я не знаю, что делать. Не могу рассказать папе и не собираюсь говорить Игору с Габриэлем, потому что пообещал ей. Так что я могу только написать об этом здесь и надеяться, что «скоро увидимся» и правда означает «скоро». Как долго мне придется ждать?

9 сентября 1993 года, четверг

Наверное, я больше не буду дружить с Игором и Габриэлем. Они просто бесят. Сегодня на перемене куда-то пропали, а когда я увидел их на игровой площадке, то начали шептаться у ограды, чтобы я не слышал. Не знаю, что случилось, но они больше не зовут меня разрисовывать стены или играть в видеоигры с прошлой недели. Когда я сказал им об этом, они ответили, что я еще не дорос и общаться со мной совсем не круто. Я по-настоящему разозлился. Сказал, что это они еще не доросли, потому что им никто не сосал. Они заржали, а потом задали мне кучу вопросов, но я ничего не ответил. Игор сказал, что на самом деле у него уже был секс, а я глупый девственник. Наверное, опять врет.