с той лишь разницей, что все движения дирижабля — плавные и неторопливые, как в вальсе.

Навыки пилотирования Рады неизменно вызывали у мужиков бурное ликование. Она даже на спор открыла носом гондолы бутылку пива, которую скотчем примотали к всё тем же футбольным воротам. А освоившись сама, она начала учить и меня.

К девушке, постоянно носящей кошачьи ушки для маскировки, в автосервисе уже привыкли. Но когда из машины вылезли все остальные…

— О-хо-хо! — у бригадира только что слюни не потекли. — Это что, твоя команда⁉

— Ну да, — ухмыльнулся я.

— Вот это ты, конечно, малинник себе собрали. И все — пилоты⁉

— Да нет, — улыбнулся я. — Певицы. На гастроли едем. У Рады просто хобби такое.

— Ого! — Ян сглотнул, когда кто-то из девчонок наклонился, чтобы достать рюкзак из салона.

— Ага. Группа «Не Твоё Собачье Дело», — само собой, название группы я проговорил по-русски. — Неужели никогда не слышал о такой?

— Боюсь, что нет, — кажется, он и сейчас не особо расслышал, так активно пялился на красоток, одетых в обтягивающие джинсы и водолазки. — Я всё как-то больше по отечественной музыке, а в иностранщине совсем не разбираюсь.

Ян ещё раз плотоядно оглядел задницы девочек, когда те поднимались по трапу в гондолу.

— Как жаль, что такие красотки улетают, — вздохнул он и как-то вдруг приуныл.

Эм-м-м… Серьёзно? То есть вот если бы они сейчас не улетали, то он бы, конечно, да-а-а-а-а. А так нет. Но если бы да, то он бы обязательно набрался смелости, подошёл, сгрёб их всех в кучу и как давай любить по очереди, а те его за любовь благодарить и в глаза томно заглядывать. И ох, как жаль, что они улетают. Вот беда! Не сложилось.

Ох уж эти самоуверенные альфа-бригадиры автомастерских!

— Ну… в целом всё готово, — сообщил он, вернувшись из путешествия в страну своих влажных фантазий. — Можете отчаливать.

— Вон, Рада пусть ещё на раз сама всё проверит, — покачал я головой.

Доверяй, но проверяй.

Рада, закинув в салон свой рюкзак, как раз поздоровалась с авиаинженером, и они пошли по предполётному чек-листу. Девушка она ответственная, так что у меня даже мысли не возникло вникать. Закончит проверку — и полетим.

Того, что прямо здесь, в Арапахо, нам кто-то станет чинить препятствия, я не боялся. Те, кто мог бы связать Чернова, его девичью поп-группу «Кошачьи ушки» и сбежавших из храма инферняшек, сейчас уже дожидались своей очереди на перерождение. И ждать им предстоит очень долго, ведь у них нет покровителей, таких как Кодекс, или Тёмная богиня. А остальные, кто знал про инферняшек, не знали про моё участие в их судьбе — об этом говорили собранные на меня и на Жихарева досье, которые я прихватил из кабинета жреца. Так что мы не скрывались, вели себя спокойно и естественно. Да, куча народу видели, что я вылетел с девчонками на борту. Ну и что. Главное ведь не что на самом деле, а что в документах.

А по документам, то есть по путевому листу, выданному мне Имперской Авиадиспетчерской службой, я летел один. А девочки со мной так, покататься.

Если будут вопросы при пересечении границы — что-нибудь придумаем. В конце концов, одарённые мы или так.

Что характерно, лицензию пилота у меня всё-таки спросили. И вот тут выручил дед, который отправил ацтекам хитросочинённую бумагу о прохождении мной лётной подготовки в роду, а инспектор, приехавший проверить дирижабль перед отлётом, убедился, что я могу на нём самостоятельно взлететь и приземлиться, и выписал мне временное разрешение на перелёт, по оговорённому маршруту, сроком на месяц. Так что у меня даже всё официально! Не считая пяти безбилетниц, конечно. Но над этим дед работает.

Знал бы инспектор, чего мне стоило взлететь и приземлиться! Мы с Радой сутки тренировались, прежде чем я смог достаточно уверенно проделать все необходимые действия. Помогли и моя великолепная обучаемость, и непревзойдённая манёвренность дирижабля данной модели.

Кстати, о манёвренности. Как мне объяснил авиаинженер, это для почтового дирижабля не роскошь, а необходимость. Ведь далеко не везде оборудованы взлётно-посадочные площадки с автоматическими причальными мачтами, огнями и всем таким прочим. Садиться приходится порой просто на шоссе, а то и в чистом поле, а то и зависать на минимальной высоте, доставляя и забирая корреспонденцию.

На старте место пилота заняла Рада, а я сел во второе кресло, штурманское. Ещё раз помахали всем ручками, Рада выпустила часть воздуха из балластных баллонетов, дирижабль прибавил плавучести и поднялся над полем. Взявшись за гайдропы, мужики вытащили его за ворота.

Дальше сами.

Я включил рацию и переключился на частоту диспетчерской местного военного аэродрома, в соответствии с выданной мне инструкцией.

— Башня Арапахо, дирижабль NCC-1701, прошу разрешения на взлёт по ПВП с необорудованной площадки. Перелёт в Российскую Империю, с прохождением таможенного контроля в Маскаутене.

— Дирижабль NCC-1701, Башня Арапахо, — ответил с небольшой задержкой мужской голос. — Взлёт разрешаю, давление на полосе 24.60, высота перехода 900 футов, ваш эшелон 095, удачного полёта.

— Башня, NCC-1701, контрольное давление 24.62, высота перехода 900, эшелон 095, — подтвердил я параметры, — взлёт выполняю.

Импеллеры почти вертикально, рычаг газа от себя на полную, сдвоенный рычаг управления шагом лопастей — полный вперёд, сброс балластного воздуха из заднего баллонета… Руки Рады запорхали по приборам управления, как пальцы пианиста по клавишам. И дирижабль свечкой взмыл вертикально вверх, одновременно задрав нос. Положительный тангаж вкупе с вертикальным подъёмом заставил его набрать горизонтальную скорость.

От резкого подъёма немного заложило в ушах, а снизу донеслись аплодисменты.

— NCC-1701, — снова вышла в эфир Башня через несколько минут, — мы вас видим, вы на высоте перехода, занимайте эшелон 095. Далее связь на частоте 131.1, вас примет Центр Омахуакан. Счастливого вам полёта!

— Башня, это NCC-1701, — ответил я и улыбнулся, всё таки первый мой такой вот опыт, — принял, переходим на эшелон 095. Спасибо и счастливо оставаться!

— Уф! — одновременно выдохнули мы с Радой, когда я отключил рацию. — Мы это сделали!

— Ты имеешь в виду, что мы взлетели? — уточнила Ариэль.

— Я имею в виду, что этот дирижабль вообще нашёлся — раз, — начал я загибать пальцы, — мы его починили — два, оформили все бумаги — три, взлетели — четыре, и легли на курс — пять! Даже