– Каким ещё колесом?

– Передним! Там, за домом!

Оказалось, велосипед.

– По ночам, Коль, надо спать, а не гонять! – воспитывал Андрей, пытаясь понять, с какой стороны лучше взяться. Наконец достав, вручил его пацану. Присел возле колодца. – Ты глянь, опять какой-то гад крышку спёр. Это тебе ещё повезло, что колесо, а так мог бы и шею свернуть.

Но Кольке было не до шеи. Он осматривал колесо и едва не ревел.

– Как думаете, можно выправить?

Андрей, гоняя в губах нераскуренную сигарету, тоже осмотрел. Света здесь было мало, лишь из зашторенных окон, но и его достаточно для вердикта.

– Сам точно не сможешь, в ремонт нести надо. Но и то, навряд ли, восьмёрка так и останется. Проще новое поставить.

– Мамка меня убьёт, – тоскливо вздохнул Колька.

– Зато в следующий раз головой думать будешь. Ладно, не ной, домой иди. Я завтра поспрашиваю, может, найдём замену.

– Спасибо!

– Давай!

Колька повёл своего хромого коня во двор, а Андрей, запихав в разверзнутый люк большую, отломанную вчерашней грозой ветку, наконец, закурил. Задрал голову. Звёздно. Понял вдруг, что уже лет сто как на ночное небо не смотрел, а вед без этого – жизнь словно проходит мимо. На рыбалку бы сейчас, на Дон, с палаткой и котелком над костром… Шумели в высоте кроны деревьев, голую спину и грудь приятно холодил ветерок. Но и комары зажирали отчаянно. Вернулся с небес на землю. Собираясь идти домой, сделал пару мощных затяжек напоследок.

– Оксан, ну где ты ходишь? – одновременно с хлопком двери донеслось от стоящей у торца соседнего дома машины, и Андрей медленно вернул сигарету в рот: к машине, цокая каблуками, спешила Оксана. В этом своём подобии юбки и дурацкой маечке.

О чём они говорили, слышно не было, но зато прекрасно видно, как обнимаются. Правда, не в засос и не долго, а потом Оксана поспешила к дому. Андрей, затаившись в тени кустов, пропустил её мимо, глянул на мужика – тот стоял, пялился ей вслед.

…По языку вдруг поползла противная горечь. Андрей очнулся и, сплюнув изгрызенный фильтр, пошёл за Оксаной.

Она семенила торопливо, то и дело, одёргивая юбку и придерживая её натянутой внизу, а Андрей злился – и на неё, и на себя, и вообще на эту дурацкую ситуацию, но в то же время не мог оторвать взгляд от её стройных ног и задницы. И от этого злился ещё больше. Надо же, какой идиот! Шампанское, разговорчики. Ну-ну…

Она забежала в подъезд, Андрей чуть задержался, пытаясь успокоиться. Не получалось. Злость эта, несговорчивая и жгучая, была ему знакома, и похожа на закушенные удила: когда мимо мозга и здравого смысла, на одних только голых инстинктах несёт куда-то в пекло и остановиться практически невозможно. Хорошая, полезная злость, когда надо броситься под пулю или сигануть со второго этажа, догоняя преступника… Но сейчас?

Заходя домой, подтянул нервы до предела. Железной хваткой стянул гулко молотящееся сердце, заставляя себя держаться в рамках деловых отношений.

– Гуляете, Оксана… Васильевна? – осадил с порога, сухо и подчёркнуто вежливо.

Она испуганно, словно школьница на педсовете, побелела.

– Я нет… Я вот… – открыла ладонь с какой-то пёстрой верёвкой. – Забирала просто.

– Да, я видел. – Окинул её взглядом. Нахмурившись, отвернулся. – Извините ещё раз, что задержался, теперь можете идти. Провожать вас, я так понимаю, с не надо, вас же, вроде, и так ждут?

Она не ответила, и он снова бросил на неё строгий взгляд через плечо. Оксана, смутившись, суетливо завертела головой, щёки её вспыхнули. А Андрей почувствовал, как на глаза словно наползает пелена – она сейчас что, пялилась на его голый торс?

И ладно бы только пелена на глазах! Гораздо хуже, что у него резко и неконтролируемо потяжелело в паху. Зло скинул с ног уличные шлёпки и ретировался на кухню. Так бы он с большим удовольствием сбежал на балкон, в темноту, но для этого нужно было идти мимо Оксаны, а это сейчас было вообще ни к чему.

– До свидания, Оксана Васильевна!

– А я там… Я вам ужин приготовила… – пролепетала она, заходя следом.

И воздух тут же закончился. А с ним и, жалобно скуля, «повис на последнем гвозде» самоконтроль. Тяжесть в паху стремительно перерастала в банальную эрекцию.

– Ужин? – перегибая окончательно, сорвался с места Андрей. – Это? – рванул дверцу духовки, вырвал из неё противень с курицей. Грохнул на стол, схватил с плиты кастрюльку с биточками, вытряхнул их в противень. Сунул его замершей в ступоре Оксане в руки. – Это заберите с собой! – развернул её лицом к двери, подтолкнул к выходу. – Идите, вас ждут! И на будущее, Оксана Васильевна – никаких личных дел в рабочее время! И в наряды свои легкомысленные тоже наряжайтесь где-нибудь в другом месте! Я вас за детьми приглядывать нанял, а не себе на часок для развлечения!

Она резко обернулась. Пунцовый жар щёк рассыпался на бледные, вперемешку с алыми, пятна. Глаза мгновенно заволоклись слезами.

– Вы… Вы… – задохнулась, кинулась в коридор. Всё так же судорожно прижимая к груди проклятый противень, безуспешно попыталась сунуть ноги в босоножки. Потом очнулась, грохнула еду на тумбочку и, подхватив туфли в руку, схватилась за сумочку. Дёрнула раз, другой, но ремешок зацепился за крючок вешалки и не соскакивал, а она всё рвала и рвала. И вдруг со всхлипом уткнулась лбом в стену.

– Какой же вы… дурак!

И «последний гвоздь» треснул.

…Стиснул её со спины, зарываясь лицом в волосы, впиваясь губами в шею и плечи, бесконечно дурея от её сладости и податливости… Ладонями по дрожащему телу, обнажая тепло его изгибов, теряя последние капли рассудка от едва уловимых, несмелых стонов в ответ… Вжимал её лицом в стену, прямо здесь, в углу на пороге, и присваивал. Стремительно и грубо, словно в последней попытке вдохнуть в безвоздушном пространстве – или эта женщина будет с ним и его, или ему конец. И плевать на всё! Плевать на всё…

…Пока он, резко отстранившись, содрогался в ладонь, Оксана сбежала в ванную. Не было её довольно долго, и всё это время Андрей сидел в полутёмном зале и с такой силой стискивал волосы на голове, что перед глазами вспыхивали искры и ломило пальцы.

Не дурак он – идиот! Идиот. Ну как же так?! Как же так…

В дверях, загораживая подающий из коридора свет, встала Оксана. Не поднимая головы, заправила прядь за ухо.

– Я пойду, ладно?

– Останься? – без малейшей надежды попросил Андрей. – Нет, серьёзно, я сплю